Лэйме сел на кровати и посмотрел на будильник. Было десять часов и двадцать минут. “Два с половиной часа прошли в никуда”.
Он понимал, что его выносит из реальности, и что надо собраться и делать, что должно. “Зачем”. Время утекало сквозь его пальцы, жизнь распадалась на части, а тело ощущалось ненужным и грязным.
Он зашел в ванную и уставился на свое отражение. Жалкое и отвратное зрелище. “Судьба ненавидит слабых”, думал он, не сводя с себя взгляда. Выдавить зубную пасту на щетку, умыться, одеться. Простые действия требовали чудовищных усилий воли. Он замерз под душем — не смог заставить себя настроить нужную температуру.
Когда он пришел на кухню, было уже двенадцать часов. Над плитой висело полотенце с вышивкой— черное сердце и надпись “Верь, что твое страдание никогда не может превзойти меры”.
Кто отмерил эту меру и зачем, — думал Лэйме, садясь за стол. И еще: — Никакой меры нет, как нет и меряющего. Есть лишь осыпающееся песком время и цепь бессмысленных и бездушных случайностей, называющихся жизнью. И ведущих в бездну. На высшую силу надеются лишь те, кому не хватает сил смотреть на эту бездну прямо.
“Хорошая мысль для того, кому не хватает сил приготовить себе еду. Твоя отвратительная надменность остается с тобой даже в грязи, Лэйме”, — он опустил голову на руки и закрыл глаза.
И очнулся, лишь услышав скрежет замка и удар двери. Звука шагов не было. Только надвигающееся дыхание смерти. Лэйме сжал кулаки, пытаясь справиться со страхом. Страх сжимал его сердце, накрывал невыносимой тяжестью и не давал дышать. Он заставлял визжать и скулить, метаться по комнате и прятаться под столом…
Лэйме встал и посмотрел в лицо вошедшему. А потом отвел взгляд, не выдержав обжигающей ярости синего Пламени. За окном уже полыхали блики заката.
— Тэргон из рода тор Ллоссарх, — сказал Лэйме, кривя губы. — Некогда Высокий Страж Ордена, второй чин Несущих Смерть, а ныне безотказная подстилка всех темных своего нового рода. Предатель.
— Вижу, вам уже лучше, Лэйме, — усмехнулся Тэргон. — Очевидно, прошлая процедура возымела наконец эффект. Возможно, нам следует повторить?
Лэйме уже давно била дрожь, с самого прихода Тэргона, и от этих слов она не стала сильнее, потому что сильнее и унизительнее бояться невозможно.
“Прошлая процедура” заключалась в том, что его раздели донага и долго пытали Пламенем — якобы, “выжигали темные печати”.
Лэйме внезапно обнаружил себя ползающим на коленях и скулящим: “Пожалуйста, пожалуйста, не надо”. Кажется, несколько минут назад он считал, что унизительнее бояться невозможно? Он обхватил себя за плечи и уставился в пол. Сколько прошло времени? Тэргон, должно быть, отлично развлекся представлением.
— Кстати, для вашего общего образования, Лэйме, — заметил Тэргон бесстрастно, — вы неправильно назвали мое имя рода. Следует говорить: Тэргон тир Ллоссарх. Тир, а не тор, ведь последняя приставка означает “высокородный”, тогда как я формально не считаюсь таковым, придя в высокий род Ллоссарх из безродного состояния.
— Кажется, “тир” означает отважный? — тихо спросил Лэйме. — Я не очень силен в древнем наречии.
— Достойный. Или отважный, вы совершенно правы. Высокий род Ллоссарх счел меня достойным принадлежать ему.
— Вот как. Извините, Тэргон тир Ллоссарх, — сказал Лэйме, цепляясь за стол, чтобы подняться. Ему хотелось спросить об этих невидимых достоинствах Тэргона, но он не решился.
Тот явно не собирался уходить, невзирая на все оскорбления Лэйме. Да, он не уйдет, но может опять припугнуть Пламенем. Или наказать. И Лэйме снова превратится в скулящую от страха тварь. “Слаб человек, не горящий Пламенем, и я даже не знал, насколько”.
— Дело не в Пламени или вашей магии Воды, Лэйме. Пламенные тоже могут легко опуститься. Стоит только позволить себе. Так что соберитесь. На вас смотреть противно.
— Я знаю, — Лэйме сел за стол и уставился на свои дрожащие руки. — А вы, кажется, научились читать мысли? Не думал, что темные способны на это.
— У вас все на лице написано, — усмехнулся Тэргон. — Эмпаты слишком полагаются на эмоции и эмоциональные щиты, забывая о языке тела. Вы не представляете, насколько забавно это выглядит для нас.
— Вот как. Не спорю, мне всегда было тяжело вас понять. Например, что может быть забавного в смерти и чужой боли, — прошептал Лэйме и увидел, что Тэргон снимает пиджак. Расстегивает запонки и закатывает рукава рубашки. Запонки у него из темных бриллиантов, и на них посверкивают гербы рода. Как наяву Лэйме увидел подвал допросной и вот так же раздевающихся и ухмыляющихся темных. А в следующий момент он осознал, что вжимается в стол, закрывая голову и униженно скуля: — Что вы делаете, пожалуйста, не надо, пожалуйста…
— Вы сегодня ели, Лэйме? — Тэргон взял его за волосы и посмотрел в лицо. — Вижу, что нет. Я не для того подобрал вас на темной помойке, чтобы вы покончили жизнь таким образом.
— Я не… не стремлюсь к греху самоубийства. Отпустите. Пожалуйста.
Тэргон отошел к своему портфелю и достал оттуда термокружку. Лэйме стиснул зубы, следя за ним.
— Извольте открыть рот, — Тэргон опять склонился над ним, и в его глазах яростно полыхало синее Пламя.
— Я сам, позвольте.
— Уж будьте так любезны, — Тэргон поставил термокружку на стол и не отходил все время, пока Лэйме пил.
Какой-то суп-пюре, довольно вкусный. Лэйме и сам бы поел, если бы вовремя вспомнил, что вчера Тэргон оставлял ему какую-то еду в холодильнике.
— Зачем вы делаете это. Зачем служите темным? — спросил Лэйме, когда Тэргон собрался уходить.
Он это часто спрашивал, но сегодня Тэргон неожиданно ответил:
— Вы знаете, я мог бы вернуться домой. До того, как вошел в высокий род Ллоссарх. Конечно, с карьерой в ордене было бы покончено, но я бы не стал изгнанником. Мой род смог бы покрыть меня, — он взял Лэйме за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза.
Все пламенные были высокими, на полголовы выше обычного человека. “Боевая модификация человека светлого, обыкновенного” — так на их счет острили в компании Лэйме. Давным-давно, в прошлой жизни. Тогда это казалось смешным.
— И почему же не вернулись?
— Потому что долг перед орденом превыше рода и Отечества, — процедил Тэргон. — И здесь остались мои солдаты, которые не могут вернуться.
— А я? Я же не пламенный, — прошептал Лэйме.
— Да. Вы неблагодарное ничтожество, на которое я зря трачу свое время.
— Так оставьте меня в покое! — Лэйме попробовал вырваться и не преуспел.
— Пожалуй, вы правы, — Тэргон оттолкнул его. — Действительно, мне следует оставить вас. Я знаю одного юношу, который справится с вами гораздо лучше. Отдам вас ему в услужение.
— Что? В услужение, меня? Отдадите? — неверяще переспросил Лэйме. — Да что вы о себе полагаете, Тэргон тир Ллоссарх…
Но Тэргон ушел, не отвечая.
========== 20. ==========
Когда-то мир наш был светел и ясен.
Когда-то гармония стихий текла по нашим венам магией.
Когда-то мы были единым народом.
А потом, незаслуженная и несправедливая, на нас пала Тьма.
А Смерть и Хаос исказили светлое Пламя.
Из протокола допроса ложного пророка секты Единства
— Дейнар, они все смотрят, — прошептал Ясси, дергая меня за руку.
— Они всегда смотрят, когда интересно. Темные! — я наклонился и поцеловал Ясси в щечку.
Глазеющие на нас из-за всех углов родичи растроганно заахали.
— А почему не подходят поздороваться?
— Не знают еще, как к тебе относиться — то ли ты родич, то ли безродный, живущий в безнравственном разврате, — фыркнул я и погрозил кулаком высунувшемуся папочке. Пусть не думает, что я его так быстро простил! Папочка спрятался.
Наконец двери нашего ритуального зала распахнулись и я, взяв Ясси за руку, медленно пошел к алтарю. Родичи хлынули за нами, мгновенно набившись, как сушеные пауки в банку. Среди взрослых носилась вопящая и дерущаяся ребятня, и на них шикали и хватали за уши. Кто-то растерял свой выводок (я чуть не наступил на один комок), и его теперь заполошно отлавливали. Ручные пауки скакали по головам и стенам. Из дальнего угла доносилось яростное шипение разгорающегося скандала.