— Наверное, все в буклете написано, — отозвался я и свалил в дом, оставив Ясси хлопотать над котиками.
Может, они его так отвлекут, что он не захочет никуда тащиться, ни на какой праздник? Я сделал две рамки для открыток Ясси и Лэйме и поставил их на подоконник в спальне, сходил в душ, а потом решил проверить, как там поживает Рогачка после сегодняшней травмы. Но не дошел, обнаружив в гостиной читающего книгу Лэйме. Из сада доносились возбужденные голоса темных (“Котики! Котики! Хвостики! Глазки! Милашки! Котики!”), среди них я различил родичей. Я остановился. Ну, как всегда, если я не иду на праздник, праздник приходит ко мне.
— А вы знаете, Дейнар, что Тьма является одним из самых сильных мутагенов? — сказал Лэйме. — В буклете сказано, что ваши карликовые котики были совсем недавно обнаружены в Безлюдье. Кто знает, какими станут их внуки и правнуки рядом с темными.
Я задумался, а потом помотал головой:
— Нет, не темные источник Тьмы, но сама наша земля. Рядом с темными просто появляется много энергетической отработки.
— И именно она является самой опасной с точки зрения мутаций!
— Но около Прокаженных земель темные почти не живут, а монстров там больше всего! — возмутился я. — Может, это ваша светлая отработка так влияет?
— Нет, светлых там тоже очень мало, — вздохнул Лэйме, о чем-то думая. Я даже удивился — неужто не будет обзываться и говорить про грязь, Тьму и проклятие богов? Не может же быть, чтобы пара подарков так смягчили человека. Или может? Кто поймет этих эмпатов.
Я вышел во двор и обнаружил там веселую компанию из моих родичей (в том числе и всех трех папочек), Яссиных дружков-соседей и вообще каких-то левых людей. Так, надо срочно гнать всех в шею, на праздник.
— Дейнар, какие милые котики, где ты их взял? — бросился ко мне папочка, сочась от восторга Тьмой.
Я поцеловал его в щеку, подарил конвертик с деньгами и объявил:
— Пора бежать на реку! Скоро полет кувшинок! Пропустим.
Темные принялись заполошно собираться, ловить котиков и путаться под ногами. Кто-то опять растерял выводок, и черные хвостатые шарики носились под ногами вместе с яростно шипящими котиками. Родичи дарили мне и Ясси открытки и самолично сплетенные “браслеты счастья”, причем не только папочка и мамины мужья, как было всегда, но и разные тетушки, дядюшки, двоюродные братишки и сестренки. Вот что значит статус старшего! Мне стало неловко — я-то приготовил всего три конверта.
— Что же делать, что же делать, котики перепугались и не пили молочко, как же мы уйдем и оставим их одних, — лепетал рядом со мной Ясси, прижимая пойманных котиков к груди. Те относились к его действиям с поразительным благоволением — особо не кусались и ползали по плечам, не пытаясь сбежать. Только грызли за многочисленные “браслеты счастья”.
— Оставь их Лэйме, он позаботится. Или давай сами останемся дома, только всех выгоним. Чтоб котиков не пугали.
— Я не знаю, — растерянно прошептал Ясси. — Я так давно хотел пойти на праздник вместе со всеми… Ах, если бы ты знал, Дейнар, сколько раз я смотрел на ваше веселье со стороны и не смел подойти, да и никто меня не замечал, все презирали…
Я притянул его к себе и поцеловал:
— Тогда пошли со всеми, Лэйме сможет позаботиться о котиках.
========== 37. ==========
И, конечно же, все закончилось тем, что около реки меня выловила бабушка и принялась полоскать мозг насчет правнуков.
— Тебе уже двадцать один год, Дейнар, а скоро двадцать два — пора бы о детях подумать, — втирала она, размахивая пластиковым бокалом с вином. — Или хотя бы завести отношения с приличной женщиной! И можешь не оправдываться больше, что учишься и работаешь, ведь у тебя есть младший супруг, и он может сидеть с выводком. Детки — это самое важное в жизни!
Я посмотрел на своего “младшего супруга” — тот носился неподалеку с толпой темных и сиял от радости. Надо будет на следующий праздник его одного отправить.
— Да-да, Дейнар, ведь истинное счастье мужчины — в отцовстве и семье, а ты так и бегаешь у меня неприкаянным, бедняжка, — поддакнул тем временем папочка, счастливый оттого, что можно высказать мне все, что накопилось — увы, из уважения ко Дню пап и бабушке я не мог сейчас уйти.
— Ты не представляешь, какую любовь и радость вызывают эти маленькие пушистые комочки, как замирает сердце, когда ты берешь в руки своих детей, — залепетал Иссайр, второй муж моей мамочки, и прижал к груди корзинку с выводком.
Кстати, о мамочке! Вот чьи выходки гарантированно меняли тему любого разговора. Я покосился на бабушку. Та заливалась о том, что любая, любая женщина готова лечь к моим ногам, даже если я и не хочу уходить из рода. И по очереди предлагала варианты: сначала нескольких очень далекоюродных сестричек из нашего рода, потом сообщила, что ради меня к нам любая приличная девушка перейдет из соседей. Я все ждал, когда она дойдет до хита сезона и предложит мне добровольно продаться к благородным. Но, по-видимому, она решила, что перспектива обзавестись “юными беленькими хаоситиками” для будущего нашего рода важнее денег. Ну-ну. Кажется, пора пускать в бой тяжелую артиллерию — мамочка как раз проявилась на горизонте, причем в компании двух весьма юных “прелестников легкого поведения”. Ну, то есть, совсем, даже для моей сестрички юных.
— Бабушка, ну сама подумай, зачем тебе правнуки, когда у тебя на подходе минимум две партии внуков с высокой вероятностью появления “беленьких хаоситиков” в выводке, — ухмыльнулся я, кивая на мамочку. — Ах, какие симпатяшки эти мои будущие папочки, как полагаете, им есть хотя бы четырнадцать?
— О, боги! — воскликнул папочка, гневно сверкая глазами, схватил за руку Иссайра и бросился разбираться.
Я засмеялся.
Бабушка в раздражении раздавила бокал:
— Ума у твоей матери не больше, чем в штанах у мужчины!
— Ну, спасибо, — оскорбился я.
— То есть, прости, Дейнар, я совсем не то имела в виду, — смутилась бабушка.
— Да, конечно, — сказал я и смылся, решив, что удачный момент настал.
И обнаружил, что Ясси с друзьями тоже смылся — явно искать на попу приключений. Я неторопливо пошел в направлении, котором видел своего милашку последний раз. Больше никто с разговорами лезть ко мне не решался, все встреченные знакомые ограничивались вежливыми поклонами и приветствиями.
Ясси нашелся только у самой Золотой излучины — места, куда обычный народ забредать не осмеливался, так как здесь тусовалась знать. Мой милашка и еще пяток темных, среди которых я обнаружил самого младшего мамочкиного мужа (известного хулигана), теснились на маленьком пятачке у обрыва и, хихикая, глазели издалека на прогуливающихся аристократов.
“Ах, как там красиво, — восхищались они, — смотрите, смотрите какая огромная кувшинка!”
Здесь было безлюдно, и я сел на скамейку, закрывая глаза. На обратной стороне век вспыхнули диаграммы и руны сегодняшних экспериментов с Лэйме. Где же мы допустили ошибку? Эх, надо было захватить с собой рабочий дневник…
От приятных размышлений меня отвлекли радостные вопли:
— К нам! К нам летит!
В нашу сторону несло на длинных нитях Тьмы огромную, полностью распустившуюся кувшинку. Листья ее истекали зеленоватым светом. Я никогда не видел настолько ярких и больших, наверное, подобные экземпляры не доплывали к нам, летая только над головами благородных. Темные (и Ясси) с восторженными ахами запрыгали, пытаясь оторвать “лепесток на счастье”.
А потом произошло страшное — мамочкин третий муж дотянулся-таки до кувшинки, и она упала, запутывая всю компанию жирными нитями Тьмы. Я уже было заржал, когда они, вопя и барахтаясь, покатились вниз с обрыва. Я бросился вслед за ними.
И обнаружил этих придурков, валяющихся на блистающей полированным мрамором набережной, прямо посреди разряженного благородного общества. Оно, общество, молча взирало на копошащуюся в путах кучу.
— Надо посадить хулиганов в каталажку, чтоб протрезвели, — заметил кто-то. Я посмотрел на говорившего и обнаружил надменного типа в парадной форме капитана полиции. На лице его отпечаталось характерное выражение — “неумолимый страж закона”.