— Та же фигня с вводным курсом, — откликнулся я. Вообще я, конечно, собирался пройти и углубленный и расширенный курс по высшей магии, но просто не успел за эти несколько недель, что провел в Университете.
— Вообще-то, крайне сомнительно, что в летописях упоминались все столбы того времени, — сказал Эйлах. — Современных средств массовой информации тогда не было, а даже у осведомленности темных есть свои пределы. При их-то страсти к тайнам. Вся надежда на твоего… друга, Дейнар.
— Верно, ты же говоришь, твой безродный наложник не по чину осведомлен о гигантских рунах? — прищурился Никрам. — К чему гадать, следует немедленно и с пристрастием допросить сего раба!
У меня, натурально, отвисла челюсть, и подобрать я ее догадался лишь через несколько мгновений (от беззвучного ржания Эйлаха).
— Никрам, — сказал я, — Лэйме мне дорог как друг и брат, так что изволь воздержаться от подобного тона и эпитетов. И, кроме того, по происхождению он высокородный, хоть и был лишен своего рода в результате плена.
— Держать высокородного на положении слуги и наложника?! — взбесился и Никрам, вскакивая, и все бутылки с вином в нашем кабинете заледенели и лопнули. — Пусть даже и светлого ублюдка?! Светлого ублюдка надлежит посадить в подвал на цепи, но не сметь унижать Древнюю кровь!
Я тоже встал:
— И с чего ты взял, что слугой и наложником?! Я, кажется, сказал, что он мне — как брат и друг, хоть и был изначально отдан слугой!
Температура в кабинете упала еще ниже, и на стенах начали нарастать кристаллы льда.
— Ибо таково положение безродного в доме, ежели он не пленник в цепях. Как известно то любому тупице, — процедил Никрам. — Пусть даже ты, Дейнар, не тронул его и пальцем и проявлял снисхождение при обращении.
Я растерянно замер — неужели и для Лэйме все было тоже так? Хотя… конечно же, именно так, ведь изначально он отдан был мне слугой, и ничего не изменилось в его положении от того, что я стал считать его другом.
— Никрам, обычаи низкородных не столь формальны, — сказал Эйлах примирительно. — По правде говоря, этих обычаев у нас в несколько раз меньше. Я уверен, что Дейнар искренне заботился о вверенном ему человеке.
Мы с Никрамом некоторое время таращились друг на друга, как нерешающиеся подраться темные, а потом отвели глаза.
— Лэйме готов стать слугой высокого рода Ллоссарх, — сказал я, неизвестно зачем.
— Унижение почище вхождения в низкий род, — пробормотал Никрам, не глядя на меня.
— Я знаю, — ответил я, — но разве есть иной выход для светлого, неспособного принять темный род?
— Ты же старший у себя, — Никрам посмотрел на меня. — Прими его братом или мужем, и ваша совместная Сила соблазнит слабых духов твоего рода. Если этот… светлый не таит зла против вас и испытывает столь же теплые дружеские чувства к тебе, как и ты к нему, они уверятся, что он не несет опасности. И прельстятся Силой высокородного, несмотря на его недостаточную преданность. Спускаться неизмеримо легче, чем подниматься.
— Спасибо за совет, — сказал я растерянно. — Не думал, что тебя так заденет Древняя кровь неизвестного светлого.
Мы посовещались и решили сначала съездить на место преступления (к храму), потом ко мне домой — поговорить с Лэйме.
Около храма творился балаган, который могут устроить только темные. Там выступали, размахивая руками и вопя в мегафоны, какие-то сектанты, рядом с пикетами и транспарантами митинговали борцы за свободу и хаособорцы. Носились выводки, визжали и хохотали детишки, кто-то бился в истерике, и его утешали, поливая водой. Прилично одетые люди толпились кучками и с наслаждением наблюдали за происходящим, сочась Тьмой. Тут же носились лотошники, продавая сладости, пирожки, шипучку и пиво. Среди толпы бродили полицейские патрули, судя по растерянным мордам, не представляющие, что именно им надо защищать, а что — пресекать. В сияющий металлическим светом Хаоса храм, впрочем, темные проникать явно опасались. Зато туда с независимым видом заходили хаоситы, собравшиеся, видимо, со всей столицы. Заходили и выходили, явно красуясь перед публикой, а потом снова удалялись в таинственные глубины Хаоса (под восхищенно-возмущенные ахи и вопли толпы). Вот наглые хари, будто это они оживили храм!
— Наглые смерды, — процедил Никрам, — это наш Храм!
— Может, побить их? — предложил я.
Эйлах, идущий впереди нас, обернулся и, вглядевшись в наши рожи, сказал с нажимом:
— Возможно, это наши будущие братья.
Толпа привычно раздавалась перед нами. Правда, истерические припадки, сопровождающие нас по пути, были не сказать, чтобы очень привычны.
— Мерцает! Мерцает! — вопили темные. — Хаос! Бездна!
Мне позвонил милашка и спросил, кого я хочу позвать на субботний прием.
— Какой еще прием? — поразился я, разглядывая пульсирующие столбы Хаоса.
— Ну, кого бы ты из родственников хотел видеть, любимый? — прощебетал Ясси, и его голосок доносился так ясно сквозь стоящий вокруг гам.
— Ну, сестру, — сказал я, все еще не в силах отвести взгляд от мерцания. Мне казалось, что мой столб приветствует именно меня, и что-то в моей груди пульсирует ему в унисон.
А потом к нашей завороженной троице подошли высокородные темные и попросили последовать за ними.
— Я люблю тебя, милашка, — сказал я, прерывая звонок и Яссин щебет о неведомом приеме.
Высокородная с неизвестным гербом на брошке (проклятье, надо выучить хотя бы основы геральдики!) сурово смотрела на меня.
— С какой это стати мне следовать за вами, госпожа? — спросил я.
— В интересах здоровья Империи, благородный Дейнар тиррше Ллоссарх из рода Дартзих, — сказала она, демонстрируя мне знак имперской безопасности: поросший грибами череп, пронзенный кинжалом в глаз.
Вот проклятье. Попались.
========== 62. Встретимся в Бездне ==========
Я оглянулся на Никрама с Эйлахом и увидел, что их уводят такие же вежливые люди в темных дорогих костюмах, как и моя безопасница.
— Пожалуйста, не надо ни с кем разговаривать, благородный Дейнар, — сказала она.
— Хорошо, высокородная госпожа, — отозвался я вежливо. И подмигнул своим собратьям.
Эйлах помахал мне рукой, а Никрам высокомерно кивнул.
Это было совсем не похоже на полицейское задержание — мы просто прошли с моей безопасницей к ее крошечной спортивной тачке, как два приятеля. Ни машин с решетками, ни подавляющих магию наручников.
— Что имперской безопасности от меня нужно? — спросил я уже в салоне. — Я ни в чем не виноват!
Она засмеялась:
— Кроме того, что зажгли столбы Хаоса прямо в центре столицы? Конечно, ни в чем.
Я откинулся на сиденье и пристегнулся. Забавно, мне казалось, что я просто не помещусь в этой игрушечной машинке, но внутри оказалось просторно и удобно. Безопасница рванула с места, и меня вдавило ускорением почти как на родном мотоцикле. Да, темный форсированный движок А-класса — отличная вещь. Вот бы ему еще хаос-привод! Я прикрыл глаза, прислушиваясь к песне мотора. Спортивная тачка Тэргона урчала так же мягко. Надо будет все же разориться и пару запчастей купить для моего мотоцикла не на свалке, а с завода! Точно, так и сделаю… если рыцари гриба и кинжала не лишат меня последних накоплений зверскими штрафами. Я покосился на безопасницу и вдруг обеспокоился — как бы меня вообще не закрыли надолго. Удивительное дело, но мне было так много, что терять — Ясси и Лэйме, университет, мой проект, зарождающийся орден… уважение рода Ллоссарх и рыцарское звание! Удивительно, с какой частотой в последнее время ставится под угрозу все, что мне дорого. Может, это зловещее знамение из тех, что обожают темные? А может, и не зловещее, а доброе — ведь с последнего раза, когда на меня окрысились родичи Никрама, дорогих вещей стало больше. Тогда я еще не был рыцарем.
— А почему вы решили, что это именно мы зажгли столбы, высокородная госпожа? — сказал я. — Там много придур… хаоситов в храме ошивалось! А нас и близко не стояло.
— Я и сама не верю, что такой догадливый юноша, как вы, благородный Дейнар, смог зажечь столбы Хаоса, — фыркнула она. — Но мерцание неопровержимо указало на вас с друзьями.