— Пожалуйста, сэр.
— Что позволить? — спросил Тэргон.
— Позвольте присоединиться к моим собратьям и стать вашим учеником… сэр, — сказал Никрам упрямо, хотя на его лице и было ожидание отказа.
— Я обучал только младших рода Ллосарх, — заметил Тэргон, и Никрам сжал побелевшие губы. — Но с Дейнаром я изменил этому принципу и ни разу не пожалел о том достаточно сильно.
— А на сколько это — достаточно?! — обиделся я.
— Когда я почувствовал вспышку столбов Хаоса, то целую минуту хотел сжечь вас троих дотла, — усмехнулся Тэргон.
— Почему сразу нас!
— Я сразу узнал ваш незабываемо кошмарный почерк, Дейнар, — окончательно развеселился Тэргон.
Я лишь с возмущением переводил взгляд с него на Никрама. Почему всегда так получается, что проделки зачинает Никрам, а кошмарный почерк — мой?
— Это была моя идея насчет столбов Хаоса, — сказал Никрам.
— Хорошо, — ответил ему Тэргон, — пойдемте с нами тоже, Никрам.
Ха, кто бы представлял еще пару недель назад, что высокородный Никрам так расцветет, услышав, что светлый обращается к нему просто по имени.
Тэргон провел нас в свой кабинет. Слава богам, без ковров, а с обычным интерьером — примерно как в благородном собрании, но вместо похабных картин на стене висела огромная зачарованная карта. В неактивированном состоянии она была похожа на гобелен без рисунка. Когда же Тэргон прикоснулся к ней, то одна ее половина вспыхнула, и на ней проявился рельеф Темной Империи. А также контуры каких-то потоков, клубящиеся облака, вихри и извержения. Я заметил сверкающее сталью и холодом извержение в столице и догадался, что это были наши столбы Хаоса. И посмотрел на Внутреннее море. Да, там клубилось извержение Тьмы. А еще два темных извержения замыкали наше в огромный треугольник.
— Не вовремя и совсем не в тех местах, где мы планировали, — сказал Тэргон, показывая на эти два темных извержения. — Лишь бы компенсировать ваше вмешательство, — он ухмыльнулся. — И как только у вас Сил хватило?
— Оно само, — сказал я.
— Да, в этом все и дело. Оно само, — Тэргон указал на язык от прорехи, расползшейся по западным территориям Империи (включая и Прокаженные земли), этот язык утыкался прямо в столицу, в наши столбы. — Еще недавно этого не было. Бездна протянула свою лапу, а вы выпустили ее наружу. И нам удалось ее поймать, сделав почти безопасной.
— Значит, мы ничего не испортили, — улыбнулся Эйлах с явным облегчением.
— Да, — кивнул Тэргон, — с этим рисунком стало даже лучше. Ведь Бездна явно не стремится пасть на темные земли… Она рвется в другие. Но этот все сильнее проявляющийся прорыв грозит задеть и нас. Приходит время заклинать земли и изменять потоки стихий, дабы отвадить Ее от себя.
Эйлах оживился и принялся обсуждать с Тэргоном политику ордена в связи с ожившим храмом. Никрам напряженно следил за Тэргоном и разминал свою здоровую кисть — явно размышлял, стоит ли напроситься на полигон сейчас или дождаться полного выздоровления. А я подошел к карте, разглядывая прорехи Бездны. “Стремится в другие земли”, сказал Тэргон. Те земли, что так и не превратились в карту, оставшись гобеленом. Светлые. Там, где живут такие развратные милашки, как Ясси и такие нервные гордецы, как Лэйме.
— Бедные светлые милахи, — сказал я, — наверное, это ужасно, когда на тебя падает Бездна.
— Милахи? — криво усмехнулся Никрам, но, покосившись на Тэргона, продолжать не стал.
— Судьбы не избежать, — сказал Тэргон.
Наверное, так себя чувствует какой-нибудь карликовый котик, устроивший гнездо на краю вулкана. И обнаруживший, что он просыпается. Мне было тревожно и в то же время хотелось куда-то бежать и что-то делать. Например, обустраивать лагеря для будущих беженцев из светлых земель. Хотя, кто сказал, что к нам смогут прибежать мирные милахи в поисках спасения? Скорее уж припрутся военные.
Так что в ту ночь я не совершил никакого подвига (в отличие от прошлой). Я просто пришел домой и набросился на милашку в жажде любви. И милашка радостно скакал на мне, крича всякие глупости, типа “и-го-го, моя лошадка”. И трепался о том, какой замечательный сюрприз он устроит на наш завтрашний прием.
“Надеюсь, народу будет на приеме не особо много? Я люблю поменьше. А лучше вообще без никого, кроме нас. Только сестру можно пригласить”, — говорил я ему.
“Мало, совсем мало”, — хихикал Ясси мне в живот.
========== 63. Семейные ценности ==========
В субботу после завтрака я рассказал Ясси с Лэйме сокращенную версию истории со столбами Хаоса.
— Ах, Дейнар, какой же ты крутой! — восхитился Ясси, прижимая ладонь к щеке. — А что было в застенках имперской безопасности? Ужасы?
— Ужасы! — согласился я и, неизвестно зачем, принялся описывать ему паучье измерение Темного мира.
Ясси потрясенно ахал, прижимал руки к сердцу, таращил глаза и горестно шептал: “Скармливать людей паукам! Как можно”. Но после того, как я упомянул, что пауки не только сжирали, но и, подобно псевдожизни, срастались с кусками людей, Ясси посмотрел на меня с внезапным подозрением на личике. А потом прищурился и погрозил пальцем:
— Ты все выдумал! Негодяй! Как ты мог…
Я заржал:
— Ну, прости, милашка. Но я не врал! Эти пауки живут в Темном мире, а Темный мир ждет тебя за плечами самых сильных из Темных. Там такие точно были! А в застенках нет ничего интересного, только пушистые ковры.
Мы немного потискались, после чего Лэйме вышел, и Ясси тут же потребовал, чтобы я “зализал вину”. И я, конечно, и зализал и искупил еще несколько раз эту свою вину. А потом пошел к загону псевдожизни.
Мне хотелось продемонстрировать сестре свои достижения. Когда-то мы были с ней очень близки. Еще в младшей школе безобразничали в одной компании. Но, как и я, Динара была слишком сильна для своего окружения. И наши поклонники незаметно разделили нас — в средней школе из детской стайки образовались уже две мелкие дружественные банды. А потом меня перестали интересовать все эти дела, я увлекся ставшими тогда модными фильмами про гигантских роботов и Безлюдье. И стал целыми днями пропадать на свалке и в гараже, забросив свою банду.
Эта страсть к технике, кстати, у нас с Динарой тоже была одна на двоих, но с самого раннего детства она обожала все ломать и взрывать, а я любил разбирать на кусочки и изменять. И вот мы выросли, и я стал (почти) инженером, а она — пилотом-испытателем на заводе. Этот завод отобрал ее еще во время учебы. Динара полтора года училась в автотехникуме на водителя-механика и всем запомнилась, как одна из ужаснейших студенток: тот хлам, который давали в нашем бесплатном техникуме для практики, горел под ее руками, как паучки в Пламени. Даже удивительно, как ее взяли на практику в один из крупнейших автоконцернов империи. То есть, это мы удивлялись, пока не узнали, что пошла она в испытательный отдел.
Все родичи еще хихикали тогда, что “Динарочку-то нашу взяли, мол, в лабораторию на опыты”. И, разумеется, она там прижилась — там как раз и были нужны подобные ей. Достаточно сильные, чтобы выжить в многочисленных авариях, и безудержно смелые, чтобы снова и снова заглядывать в глаза столь свойственного темным страха. Обычно такие становились военными.
Так что, сами понимаете, почему мне хотелось показать ей своих будущих псевдоживых хаос-роботов. Надо будет потом еще пригласить поучаствовать в испытаниях.
Я разложил на столе свои сделанные в университете наброски и оглянулся — где там Лэйме? Может, его поймал Ясси, запряг в общественную деятельность, и беднягу надо спасать?
Но Лэйме пришел сам и тут же с любопытством заглянул в чертежи.
— А тем временем, — усмехнулся он, — вспыхнули еще столбы Тьмы на востоке, и конец мира, и последняя битва богов, и Дагор Датах на носу…
— Какой еще Дагор Датах? — удивился я.
— Так у нас называют Падение Бездны, — сказал Лэйме. — Мне все же удалось вспомнить некоторые родные слова.
— Хм, звучит симпатично, — отозвался я. — Наверное, ты вспомнил, потому что это в некотором роде имя. Светлые имена тоже звучат для нас странно.
— Да, наверное… Дейнар, расскажите мне то, что вы опустили этим утром.