Впрочем, скоро мне стало не до размышлений, так как твари обошли нас со всех сторон и окружили. И в мыслях у меня поселились пустота и вой Хаоса, и я резал и взрывал, взрывал и резал. “Десять основных приемов, отработанных до автоматизма, против тварей вам ничего более не нужно, все остальное — лишь ложь и суета”, — как говорил Тэргон когда-то.
Твари гоняли нас часов девять. Мы еле прорвались, помог только “отход на заранее укрепленные позиции” — известный рейнджерский прием, когда перед рискованной вылазкой на выгодных оборонительных позициях строятся укрепления с мощными щитами. Чем опаснее предполагается вылазка, тем больше таких точек спасения. Раньше мне это казалось глупостью и пустой потерей времени, но Никрам педантично заставлял нас их делать — так, чтобы в радиусе дневного перехода было доступно не менее трех. Можно себе представить, какими спиралями нам приходилось ходить, и как быстро мы продвигались.
— Благослови тебя боги, Никрам, и твое занудство, — сказал я, когда мы, все в слизи и ошметках, ворвались в свою укрепку и замкнули периметры.
Твари разочарованно скреблись в щиты и принюхивались: для них мы словно исчезли.
— Надеюсь, они скоро уберутся, — сказал Эйлах, кастуя очищающие заклятья.
— Никогда в такое месиво не попадал! — сообщил Инссар. — Однажды мы напоролись на большое гнездо, когда подбирались к светлым границам, но Тэргон его быстро зачистил…
— Вот, что значит — идти в рейд не под крылышком сильного мага, — ухмыльнулся Никрам. — То-то никто из вас тварей всерьез не воспринимал. Вот загрызли они бы кого-нибудь… слабенького.
Он со значением прищурился на темных, и те мгновенно оскорбились:
— Это кого ты имеешь в виду, считаешь себя намного сильнее? — вспыхнула Тиона.
Инссар молча покраснел и надулся, а Никрам гоготнул:
— Конечно, я имел ввиду… себя!
Я ухмыльнулся и принялся устраивать себе лежанку. Бронеходы в этих местах пройти не могли, и мы их давно оставили — в укреплении, считающимся форпостом темной Империи (в официальных бумагах оно именовалось “Последний Форпост 59”, а местные ласково называли его Тварюжкино). Так что все добро приходилось таскать на собственном горбу. Хорошо, наши темные умели усиливать и подправлять артефакты рюкзаков и разгрузок, так что те становились особенно компактными — стандартные артефакты, даже офицерские, были рассчитаны на средние параметры, и индивидуальная подгонка давала экономию места почти в два раза.
Жаль, конечно , что они не умели еще и облегчать вес — но увы, пространственная магия темных, принципы которой и лежали в основе таких заклятий, была для этого не предназначена. И сейчас у меня ломило все, что могло ломить, и гудело все, что могло гудеть. Остальные, судя по всему, чувствовали себя не лучше, потому что их взаимные подначки становились все ленивее и ленивее. В конце концов, мы образовали большой клубок и заснули.
Так получилось, что в этом походе мы стали спать, как спят только дети одного выводка — большим гнездом, переплетясь всеми конечностями. Я так не спал даже в детстве (за неимением большого выводка), но, в первый раз увидев, как Эйлах устроился с двумя темными, почувствовал странное желание присоединиться. Да, в сердце Прокаженных земель темные забыли свою высокородную отстраненность, Эйлах скучал по своим родичам и искал им замену в новых, а Никрам смотрел на них и явно злился. “Что за развращение нравов”, — выговаривал он Эйлаху. “Иди к нам”, — отвечал тот с легкой улыбкой, и на третью ночь Никрам сдался. А на пятую — я устроился у них под боком и внезапно ощутил, как отступает давление Прокаженных земель. Та неописуемая словами тяжесть, всю силу которой я ощутил только, когда она немного ослабила гнет.
Пока я спал, по мне ползали роботы и, как всегда, снился голенький Ясси, но на этот раз с котиками.
А проснувшись, мы обнаружили, что твари никуда не ушли и все так же рыщут.
— Если и следующий храм окажется пустышкой, то придется возвращаться ни с чем, — сказал Эйлах после завтрака. — Мы сильно отстали от графика.
— Как это ни с чем! — возмутился я, пытаясь поймать разыгравшуюся Ясичку. — Испытания роботов проходят на диво успешно!
Эйлах с улыбкой мне кивнул: “Конечно, Дейнар”.
— В следующий раз составим более реалистичный график, — сказал Никрам.
Эйлах и ему покивал, а потом принялся изучать карту, делая на ней пометки, и что-то строчить в дневнике путешествия.
Я все же поймал Ясичку, и после того, как я разомкнул силовой контур у нее на брюшке, мне на руки упала вчерашняя крохотная тварюжка. Совершенно живая, хоть и немного вялая — Ясичка все же подожрала из нее энергии. Я некоторое время изучал ее, а потом положил на кучку травы, не зная, что делать с ней дальше. Дело в том, что твари были совсем не похожи на животных. В них жила Тьма. Да, они были такие же дети Тьмы, как и мои темные соплеменники. И душа у них, несомненно, была — как и у животных, как и у людей. Тварь пыталась сгрызть мой ботинок.
— Может, боги разочаровались в нас, и это их новые дети, агрессивные, плодовитые и любимые дети, нам на замену, — вдруг сказала Тиона, и я поднял глаза, удивленный созвучием своих мыслей с малявкиными.
Малявка делала таинственное лицо и смотрела на меня, забавно поднимая бровь — явно кого-то копировала. И я рассмеялся, поняв, что она просто дурачится.
***
А когда мы пришли ко второму храму, то обнаружили целый храмовый комплекс на холме, нетронутом Проказой. Очевидно, на храме лежала тень Хаоса и хранила его округу.
— Как легко дышится, — сказал Инссар и раскинул руки в стороны.
Мы обошли холм по периметру, скрываясь, на всякий случай, в прокаженных зарослях.
— Твари! — воскликнул Эйлах пораженно. — Как они здесь оказались…
— Вот Бездна, — процедил Никрам.
На лужайке перед воротами лежал клубок спящих тварей, правда каких-то маленьких и слабых.
— Интересно, если их издалека долбануть? — предложил я. — Вряд ли у них здесь гнездо, скорее всего случайно забрели! Здесь им не место.
— Хорошо, — кивнул Никрам и показал на пальцах руну Кессар, обозначающую одну из атак.
И я скастовал диски Хаоса.
— Нет! — воскликнул Инссар и заступил Никраму дорогу, отчего-то бледнея.
— За что их убивать? — спросила Тиона, глядя прямо на меня и сжимая кулаки.
И в этот момент у меня в глазах что-то переключилось, и я увидел кучку низкородных темных милашек, греющихся на лужайке. Их одежда была сшита из звериных шкур, а украшали ее клыки и разноцветные пластины убитых тварей. Весь холм был возделан, и там росли съедобные растения.
— Боги, — прошептал Эйлах, прижимая руку к груди, — я был уверен, что это твари…
— Должно быть, Прокаженные земли сыграли с нами злую шутку, превращая во врагов рода человеческого, — сказал Никрам.
Я молчал, пытаясь понять, что с нами произошло. Как так получилось, неужели оттого, что полтора месяца мы делили весь мир на своих и тварей? Вот уж точно “превращая во врагов рода человеческого”, Никрам не мог сказать вернее…
— Ну, почему же во врагов, — бледно улыбнулся Инссар, — вы просто ошиблись… все трое.
Никрам нахмурился:
— Я неясно выразился. Я имел ввиду: превращая их во врагов рода человеческого в наших глазах.
Я хлопнул его по плечу:
— Оправдывайся теперь! И вообще, пошли знакомиться с этими твоими врагами, пора выяснять, что за форпост Империи завелся в жопе мира.
Разбуженные темные нас испугались и с воплями сбежали внутрь храмового комплекса. Мы, держа на всякий случай оборонительный порядок, последовали за ними.
И запертые ворота распахнулись от прикосновения Эйлаха, а за ними нас ожидала все увеличивающаяся толпа глазастых милах. Они молчали, таращась на нас в явном ужасе и смятении. Мы тоже остановились, не зная, что сказать. Впрочем, как выяснилось, это я не знал.