— Нет. Бог не дал.
— Ты замужем?
— Была… Вот мне интересно: целый день провели вместе, а серьёзные вопросы начались только сейчас. Прости, не хочу об этом.
Он кивнул, внимательно следя за дорогой.
— Как твоя нога? На этот вопрос можешь ответить?
— Могу. Терпимо. Я попробовала сама массировать её: неудобно, но вполне возможно. Так что не придётся в поликлинику мотаться. Дома есть беговая дорожка, буду потихоньку расхаживать на ней. На самом деле, пора ходить без костылей, нечего трусить. Я смогу.
— Не сомневаюсь в этом.
Они замолчали, каждый думал о своём. Показавшийся вдали город стал напоминанием о том, что скоро придётся прощаться.
— А где вы будете жить? — спросила Тамара. — В гостинице?
— Да, у меня нет другого жилья.
— Но это же неудобно. Вдруг мальчику станет… что-то нужно, а там кругом номера, люди. Жаловаться будут.
— Там мало жильцов, но ты права, наверное. Я и сам думал об этом. Сегодня поищу по объявлениям. Понимаешь, не ожидал, что мне позволят побыть с сыном две недели. Гостиницу в конце лета закроют на ремонт. Я всё откладывал вопрос с жильём, мне-то одному немного надо. В принципе, я только ночевать прихожу в номер, всё остальное время на работе протекает. А как с Шуркой в гостинице будем, не знаю. Постараюсь быстрее найти квартиру.
— Может, надо было остаться в деревне? — снова спросила она. — Мои родители от чистого сердца приглашали вас. И Сандро там понравилось.
— Я всё понимаю, но не могу. Из-за него не могу.
— Почему?
— Бывшая жена… — Арай запнулся, подбирая слова. — Я не знаю, чего от неё можно ожидать, если честно. Она может сообщить в полицию, что я похитил ребёнка, например. Начнутся крики. Он и так не вполне… В общем, не хочу связываться, да и говорить об этом не хочу.
Тамара отодвинулась назад, посмотрела на спящего Шуру и тихо вздохнула. Она не знала, что произошло в их семье, но видела, что между отцом и сыном ещё есть тоненькая ниточка, готовая порваться в любой момент.
«Такое впечатление, что Арай вообще забыл, как общаться с собственным ребёнком. Сам словно только на свет народился, совершенно оторван от реальной жизни. Трудоголик на всю голову? Если бы не мои родители… Хоть у них поучился бы, директор по охране труда, — обращалась к нему мысленно. — Разве можно терять время? Ведь многое уже не вернуть, не увидеть, а возможно, и не услышать, если Сандро не захочет ни с кем говорить. Уйдет в свой мир, замкнётся окончательно… Страшно! Ведь хороший мальчик, внимательный, смышлёный, только, как улитка, спрятался в своём домике».
Задумавшись, Тамара не заметила, как машина въехала под арку.
— Что это? — шёпотом спросил Арай, притормаживая недалеко от подъезда.
— Это наш бомонд, — с гордостью ответила она. — В смысле, высший свет нашего двора.
— Ничего себе! Да это цветник какой-то!
Тамара рассмеялась, не в силах удержаться из-за реакции мужчины на представших перед ними пожилых женщин. Шура проснулся, тёр глаза кулачками, озирался, не понимая, где находится, и уж собрался зареветь, но дверь автомобиля открылась, и отец взял его на руки.
— Пойдём знакомиться с прекрасными дамами, сын.
Тамара заволновалась, выпрыгнула из машины, забыв про костыли, и тут же, тихо охнув, присела, едва успев опереться на заднее крыло Audi. Потом осторожно начала обходить машину, продолжая держаться за неё.
— Добрый вечер, девушки, — услышала она приятный голос Арая. — Знакомьтесь, это мой сын Александр. Он немного стеснительный и не очень разговорчивый.
На широкой скамье сидели вчерашние знакомые, но узнать сразу удалось только тётушку Софико по её хитрой улыбке. Сегодня на ней не было банданы. Седые волосы, аккуратно уложенные, очень гармонировали со светло-бежевым платьем. С плеча свисал широкий жёлтый шарф. Шею и уши украшал белый жемчуг, и даже присутствовал макияж, отчего морщинки стали менее заметны. Рядом с ней сидела маленькая, сгорбленная женщина, в которой определённо узнавалась обладательница бинокля. Сейчас на ней были смешные тёмные очки в жёлтой оправе. Короткая стрижка-каре очень подходила её рыжим крашеным волосам; а ещё зелёное платье, вокруг шеи лёгкий газовый платок лимонного цвета, розовая помада на губах, растянувшихся в улыбке. Она тихо спросила соседку:
— Софико, я без бинокля, всё очень мутно перед глазами. Скажи, это вчерашний мужчина, в которого Тамрико бросила тряпку?
— Да, Фрося, это тот самый обворожительный брюнет. У него на руках мальчуган лет шести-семи, такой же чернявый. Глазёнки опустил, но не думаю, что они у него голубые.