Ей бы тогда задуматься, но она, постеснявшись, спросила их, можно ли остаться, не переезжать… Конечно, они согласились. Однако с той поры отец усиленно занялся строительством дома в деревне, куда вскоре Николай Палыч и Зинаида Петровна переселились, оставив квартиру дочери. В выходные дни муж всё так же ездил к своим родителям, а она к своим.
«Если бы кто-то спросил меня, была ли я счастлива все эти годы, точно ответила бы, что не знаю. Скорее, мы жили, как соседи, изредка пересекаясь после работы. И то он приходил всегда поздно, я тоже уставала за компьютером. Ведь именно тогда мне предложили эту работу. Я даже ему не говорила, где и кем работаю. Его это особо и не интересовало. А вот квартира… Сколько раз он просил, чтобы я её продала! Ему не нравилось всё: район, соседи, отсутствие лифта, маленький метраж комнат, газовая колонка, крохотная кухня, да абсолютно всё не нравилось. Но чем больше он говорил об этом, убеждая купить новую, тем сильнее я упиралась. Чувствовала ли что-то? Или просто не хотела расставаться с родными стенами? Не знаю. Упрямилась просто».
Всё открылось, когда у неё начались большие проблемы на работе: выданное ей задание и его выполнение угрожали некоторым очень известным личностям города. И это стало понятно, когда столкнулась с огромными препятствиями при сборе информации. Сражаться пришлось одной, ведь частная аудиторская компания, в которой она трудилась, находилась в столице. Своего руководителя Тамара видела единственный раз, когда ездила на собеседование. Дальше общение происходило только посредством современной техники. Подписав договор о неразглашении, уже не имела права никому говорить о том, чем занимается. И именно то задание стало поворотным моментом в её жизни. Потянув за одну ниточку в указанной компании, она раскрыла махинации с налогами на десятки миллионов. А оттуда, как дорожки паутины, расползлись нарушения и по другим организациям. В том числе это коснулось и той фирмы, где работал её муж. Клубок беззакония, из которого торчали во все стороны взятки, вымогательства, угрозы и прочие злоупотребления, прокатился и по ней.
Узнав, кто проверяет его компанию, муж потребовал, чтобы она уволилась со своей работы. Тамара резко возразила, чем повергла его в шок, ведь она всегда была спокойной, улыбчивой, почти никогда не спорила и помалкивала. Но когда он пришёл в себя, просто слетел с катушек и вывалил на неё всю грязь, которую копил годами.
— Ты идиотка! Дура ненормальная! Ты знаешь, на кого наехала? Да это же… Нет, ты уволишься, ты пошлёшь свою работу ко всем бесам! Что? Нет? — В тот момент ей стало страшно, показалось, что он кинется с кулаками, но он вдруг рассмеялся, а потом просто ржал до слёз, изредка выплёвывая ругательства. — Нет, значит? Я десять лет убил на тебя. Хватит. Прихлопнут тебя, как муху, да и всё равно. Значит, так, слушай меня внимательно. Я перееду в эту квартиру со своей семьёй. Да-да, что слышала. У меня двое детей и жена, пусть не зарегистрированная, но это впереди. А ты можешь убираться ко всем чертям или, точнее, к своим родителям в глухую деревню. Там твоё заслуженное место с этой надоевшей добротой. И ещё…
— Пошёл вон, — только и смогла вымолвить тогда Тамара.
Опершись на подоконник, наткнулась рукой на чугунный бюст фельдмаршала Суворова. Этого генералиссимуса обожал её отец, знал о нём всё, что можно было найти во всех музеях и энциклопедиях.
Она медленно размахнулась и бросила бы его в человека, которого теперь считала никем, но он, взвизгнув, выскочил за дверь и захлопнул её за собой. Тамара, не выпуская из рук тяжёлый предмет, прошла в коридор и увидела, что оба комплекта ключей висят на своих гвоздиках.
— Вот и хорошо, — прошептала сама себе, — значит, больше не зайдёт сюда. Но замки я всё равно сменю и старые ключи выброшу. И вообще всё выброшу, к чему прикасались его лапы!
Сколько было пролито слёз в тот вечер, как больно жалили брошенные в бешеной злобе слова, как не хотелось даже дышать. Но наступило утро, Тамара медленно обошла всю квартиру и полумёртвым голосом прошептала: