Юлька поехала к Валерии.
Дверь ей открыл Славка Колесов.
— Юлик, старуха! — обрадованно воскликнул Славка. — Сколько лет, сколько зим, сколько осеней, сколько вёсеней!
— Вёсеней особенно много, — сказала Юлька, уклоняясь от сложенных в трубочку для дружеского поцелуя Славкиных губ.
— Не будь пуристкой, — предупредил Славка и забубнил: — Русский литературный язык гибок. Он гибок и…
— …и не надо бояться его ломать, — продолжила Юлька. — Он гибок, поэтому гнется и не ломается.
Юлька мысленно себя похвалила. Все-таки она умеет владеть собой и вести светскую беседу, будто ничего не случилось. Умеет, черт возьми, притворяться!
— Умна до шершавости, — несколько непонятно выразился Славка.
— Зато ты глуп до блеска! — Валерия встала, держа правую руку ладонью вперед и растопырив пальцы. Это было похоже на какое-то дикарское приветствие, но таковым не являлось. На правой руке она только что накрасила ногти и опасалась смазать лак. Левую еще предстояло красить. — Юшь, милая! Как ты, что? Звонила тебе раз десять!
— В советской торговле все такие умные? — не унимался Славка, с черной завистью глядя на целующихся подруг. — А если вы такие умные, то почему на работу не являетесь? Почему не посещаете?
Юлька вздрогнула и невольно отстранилась от Валерии. «Откуда он узнал? И что знает, неужели все?» Но Валерия снова притянула Юльку и поцеловала еще раз.
— Этот тип был послан предупредить, чтоб ты не занимала вечер.
Ах, как было бы хорошо прийти сюда с Олегом! Познакомить его с Валерией, с этим невыносимым Славкой, провести чудесный, полный шуток и веселых, занятных разговоров вечер. Какой счастливой, какой удивительно счастливой она могла бы себя чувствовать. Как никогда!
И ведь еще вчера утром это было легко достижимо, было возможно. С тех пор не прошло суток, но за ничтожно малое это время все белое стало черным, а черное сделалось еще черней. За считанные часы перевернулся мир, она сброшена в пустоту, в зловещую бездонную пропасть, где никого нет — ни Олега, ни всех тех, к кому она успела привязаться и, кажется, даже полюбить.
Нервный завод, в котором Юлька находилась с утра и который толкал ее в Химки, в райком, водил туда и сюда по городу, вдруг иссяк. В ней что-то сломалось в один кратчайший миг.
Она, наверное, очень побледнела, и лицо ее, наверное, сморщилось, как печеное яблоко, и даже, наверное, она покачнулась. Иначе зачем бы к ней подскочил испуганный Славка и зачем бы Валерия стала опрокидывать флакончик дорогого французского лака на полировку журнального столика?
Потом она лежала на тахте с двумя диванными подушками под головой, и зубы выбивали звонкую дробь по краю стакана, из которого Славка поил ее водой, а она глупо радовалась, что стакан небьющийся, что не расколется от неуемной этой дроби. Потом Валерия долго сидела рядом с ней, нежно гладя ее по лбу и волосам своей узкой прохладной рукой, и было это приятно и вызывало почему-то слезы, тихие ручьи слез. А Славка суетился и нервно мотался по комнате, предлагая различные лечебные средства, в том числе почему-то горчичники.
Все это фиксировалось в Юлькином мозгу разрозненными, но очень яркими картинками, которые сменялись, как слайды в проекторе, перемежаясь ослепительным светом и темнотой. Ей стало казаться, что она живет в сновидении, но не в своем, а в чьем-то чужом, только в чьем именно, она никак не могла сообразить, и это ее мучило. Потом она, наверное, все-таки уснула, но тут же или очень скоро проснулась. И тут Юльку прорвало. Вся вчерашняя история стала выплескиваться из нее, облекаясь в самые горькие на свете слова и фразы.
Когда все как будто более или менее успокоились, Валерия принялась ласково тормошить Юльку. Просветленные слезами ее прекрасные зеленые глаза источали тепло и уют.
— Не расстраивайся ты, Юшенька, дорогой, милый мой, не надо! Нашла на кого транжирить душу! — Валерия указала на Славку, который был сейчас непривычно по-серьезному задумчив и не играл, по своему обыкновению, во всемирный авторитет. — Вон Слава и раньше говорил, не место тебе в магазине, не надо было туда идти. Пусть себе грызутся, как пауки в банке, из-за своей прибыли-убыли. Такие, как ты, не нужны там — добрые, ранимые. Ну и пусть. Пусть!.. Слав, верно я говорю? Чего молчишь? — Не получив от Славки ответа, Валерия продолжала: — Сказать — не сказать… Да не мучай ты себя всякой ерундой. Не ходи туда больше, и все! Ни за что не ходи! Что они тебе сделают? Да ничего! Ни-че-го ровным счетом!.. Подтверди! — потребовала она от Славки. — Или ты язык проглотил?