Вокруг байкала строили трубопровод — станция «Нэнья» располагалась в южной части озера, а станция «Арго» в северной. Нэнья забирала воду по десяткам огромных труб, спущенных ко дну озера, очищала и перекачивала воду к станции Арго, где воду ещё раз прогоняли через фильтры и сбрасывали обратно в озеро. Скорость очистки оставляла желать лучшего, однако, станции были рассчитаны на десятилетия работы, поэтому немедленного результата никто и не ждал. Уровень загрязнения стал падать в первый же день работы станции…
*
Доходы государства тратились в основном на проект тульской области. И это имело свой эффект. Декабрь закончился, начался новый, две тысячи девятый год. Рынок недвижимости и люди, казалось бы, растерялись, поскольку происходящие процессы не укладывались у них в сознании. Деревня в тульской области могла быть и гиблым местом, а могла оказаться, внезапно, включённой в план и после установки пары мелких заводиков, железнодорожных веток, стать весьма уютным и дорогостоящим местом. Сеть малых предприятий тоже начала давать результат, понадобилось всего два месяца, что бы запустить первые предприятия. И в России начали плодиться маленькие фирмочки-заводики. Реклама и пиар малого производственного бизнеса дали свои плоды. А я — переводил производство сельхозтехники на предприятие Агротранс, крупнейшее из таких предприятий. Пока что транспортные нужды перекрывались грузовиками и дорогами, но активно строились железные дороги. Первыми в область перевели производство покрышек и резинометаллических гусениц — пришлось переоборудовать заводик под городом Ефремов. Потом — производство крепежа, болтов, гаек, шплинтов, и так далее. Потом — открыли отдельный завод по производству… рулей. Да, рули изготавливались на отдельном заводе. Более того, руководил им амбициозный и деятельный человек, который хотел делать лучшие в мире рули, но пока что заключил договор только со мной.
В целом, в области реализовывалась концепция ТВС, точно-в-срок. Концепция эта подразумевала, что не надо делать многомесячные заказы, поставки, а реализовывать новую технику с максимальной скоростью. Этому Очень, очень-очень помогло оборудование, которое я изготовил вместе с пластмассовым литьём — промышленный 3D принтер. Отпечатывал он не что-то, а корпуса техники, с особой прочностью. Благодаря этому удалось разнообразить дизайн нашей техники, причём — очень серьёзно разнообразить. Концепция ТВС предполагает множество производств и хорошо развитую транспортную сеть, которая позволяет составлять план производства на основе прибывающих деталей. Скажем, где-нибудь в посёлке зюзюкино производят рули, где-нибудь в посёлке Советский — винты для этих рулей, мы рассчитываем время в пути и соединяем посёлки с центром сборки транспортной нитью — грузовиком или поездом. И рассчитываем производство исходя из того, что детали будут привозиться в центр сборки точно и в срок, без накопления запасов. Скажем, утром привезли рамы с металлургического, мы их свариваем, днём привезли агрегаты, мы их установили на рамы, через час приехали двигатели — мы их установили, и так далее… произсводство в реальном времени. Обычно бывает не так, обычно даётся заказ поставщику, поставщик изготавливает все детали, отсылает их партиями, где они складываются, после чего идёт их последовательная сборка. Плюсов у производства в реальном времени много — это огромная гибкость производства, гибкость модернизации техники.
При таком подходе потребностям должны соответствовать не запасы готовой продукции, а производственные мощности. То бишь если они освоят что-то очень серьёзное и популярное, увеличится спрос и это создаст равномерно большую нагрузку на все задействованные предприятия.
Пока что единственное, что не производилось в Тульской области — это двигатели и электроника, остальное делалось тут же, но было разбросано по всей области. В общем счёте сто семнадцать мелких предприятий. Мне нравилось в этом то, что впервые, за всю историю отечественного машиностроения, удалось создать реально хорошую технику. И не по ТТХ, а чисто по человечески, приятную. Ведь в чём беда российского автопрома? Всё делается в одном мегазаводе, при этом отдельные цеха уделяют мало внимания деталям, главное — сдать готовый вал продукции. А тут, с системой ТВС, им надавали по рукам, ведь никому не надо больше продукции, чем положено по плану. Шестерёнка в механизме не может крутиться быстрее, чем её соседка. Плюс, скажем, обивка сидений — натуральная кожа. Руководит заводом по выделке этой кожи человек, всю жизнь этим занимавшийся. Над ним нет начальство, которое требует гнать больше продукции — он может спокойно рассчитать свои возможности, оставить резерв, лично осмотреть каждый получившийся комплект обивки, вникнуть в каждую мелочь производства и, как директор, распорядиться имеющимися у себя средствами и знаниями так, чтобы всё работало как надо.
Хотя себестоимость трактора была чуть больше, чем у его аналогов, качество было феноменальным для российского рынка. Кожаная обивка салона, кожей обтянуты рычаги управления, никакого недостойного пластика — интерьер из стали, дерева и кожи, цветов от нежно-бежевого до тёмно-коричневого и чёрного. Руль, как на Бентли, с клавишами и подрулевыми шифтами, освещение салона четырьмя светодиодными лампами с мягким, имитирующим солнечный, светом. Такие светодиоды — особая гордость бывшего оптико-механического завода, так как разработаны в нём, на мои деньги и по моему ТЗ, светодиоды сложные, но от солнечного свет отличить на взгляд трудно.
Цены на тракторы были чуть завышены и первый экземпляр, сошедший с конвейера, отправился в мой колхоз. И на рынок тоже попали и, как и любая продукция Абстерго, вызвали настоящий ажиотаж среди потребителей. Люди уже привыкли к тому, что фирма веников не вяжет. На этот раз самым огорашивающим было то, что трактор производится сотнями предприятий в тульской области и де-факто к производственным мощностям Абстерго не имеет отношения. Мы только собираем его из деталей поставщиков. По цене он выходил чуть дороже тракторов Case, но значительно качественней, ввиду того, что сварка и сборка происходила в полуавтоматическом режиме, внимание было уделено каждой мелочи.
Утром тридцатого декабря мне позвонил Лазарев.
— Утро доброе, с наступающим, — президент был взволнован.
— Да. Что случилось?
— Ко мне сейчас подошли люди, привезли трактор. Ну, твой, тульский который.
— Я бы не сказал, что он мой. Реально, я только проект разработал да наладил сборку его из деталей, остальное делают под тулой. Сами.
— Вот и я о том же. Мне тут сообщили, что ты не стоял над душой. Вопрос — как тебе это удалось?
— Я же говорил, что я тут не при чём, — пожал плечами, — хотя я понял. Это всё благодаря тому, что производства разбросаны по мелким предприятиям. Понимаешь… — я замялся, — когда один директор руководит всем в компании, ему насрать на мелочи. Главное — сделать товар. Он не может вникнуть во все детали производства той или иной мелочи, а те, кто могут — не могут ничего изменить, поскольку отдельно взятый цех придавлен сверху заводом, планом, высшим руководством и так далее…, а тут человек сам себе хозяин, делает сто комплектов деталей в день, захочет — уволит сотрудника, захочет — премию выпишет, захочет — вместо рулей тракторов будет производить рули для болидов формулы-1, оборудование соответствующее у него есть. Гибкость производства и то, что руководит всем профессионал в этой сфере, не придавленный сверху иерархией крупного мегазавода, позволяет уделять внимание каждой мелочи. Я просто не мешаю им работать… хотя переобучение под новые стандарты качества было сложным.