– И ты на нём приехал? Тебя не остановили? – удивился президент, ещё под впечатлением от цены танка.
– Нет, вполне вписывается в ширину дороги, а управляемость у него лучше, чем легковой машины. Обзорность, благодаря виртуальной камере, тоже.
Нужный эффект был достигнут. Министр и президент были мягко говоря, под впечатлением. Однако, президент не поверил сразу:
– Я бы хотел увидеть эту броню. Хотя бы один алмаз.
– Я вам даже могу его подарить, в танке есть три запасных плиты, на всякий случай. Но попозже, вообще-то я хотел с вами обсудить куда более серьёзный вопрос, чем отдельно взятый танк…
Президент подобрался:
– Насколько серьёзный?
– Глобального значения.
– Товарищ министр выйдет? – он с вопросом посмотрел на Зотова, потом на меня.
– Не обязательно. Это и его касается тоже, а никаких тайн я тут не озвучу. Помимо тех, что уже известны товарищу Зотову, – я пожал плечами.
Мы расположились в кабинете. Охрана президента безмолвно стояла около стен. Я вопросительно глянул на них и президента. Проследив за моим взглядом, Лазарев сказал, что они могут остаться. Я пожал плечами. Секретарь принёс чай, после чего мы расселись за столом. Разговор предстоял тяжёлый.
*
– Наверное, стоит начать с того, что у моей компании есть аналитический центр. Он занимается не только анализом рынка, хотя это основное направление. Прежде всего, позвольте высказать вам признательность за вашу работу в прошлые пять лет. Вы сделали очень много…
– Не так уж, – усмехнулся президент.
– Перекрыли нефтяную кормушку госдепу, убрали их людей от власти, ликвидировали предателей внутри страны, вроде того же Осинского, расплатились с внешними долгами, начали пополнять золотой запас и заставили граждан платить налоги, да ещё и снижением налога до тринадцати процентов, а не санкциями… впечатляющий послужной список. Многие политики не могут похвастаться и одним из таких достижений. И это я промолчу про перекрытую пропаганду мистера Сороса. Хотя на этом поприще можно и нужно действовать активнее, пока что у вас достаточные достижения, учитывая объём имеющихся у вас средств.
Президент хмыкнул, переглянувшись с Зотовым:
– Хорошо, благодарю за комплимент. Но я по-прежнему жду разговора.
– Конечно. Как вы знаете, первое, что я сделал, приехав в Россию – начал модернизировать промышленность и транспортную инфраструктуру.
– Если вы про те электровозы, то пока что они уезжают в Америку… – с сомнением сказал президент, – но вы продолжайте мысль. Слушаю вас.
– Обратно мне едут деньги для производства «Уралботов» и современных станков для промышленности Урала. А я всего лишь переделал электровоз «Гранит», добавив к нему дизайнерскую кабину, стоимостью в миллион рублей. Ну и качественно подняв машину на уровень, который моим конкурентам просто не выгоден, что бы не потеряли привычные рынки сбыта продуктов и запчастей. Сейчас в моей группе компаний уже половина промышленности Екатеринбурга, причём её стоимость, при учёте модернизации, составляет девяносто процентов от стоимости всех Екатеринбургских предприятий. На бывшем Оптико-механическом заводе делают оптические сенсоры, тепловизоры и объективы на основе графеновой и монокристаллической оптики. Пока что в мире ещё даже не помышляют о промышленном производстве графена, не говоря уж про камеры сверхвысокой чёткости, я тут монополист. Бывший инструментальный завод перешёл с производства ручных станков на роботизированные токарные центры и расходников к ним. Уже получили пятьсот заказов на них из Китая – цена на наши центры на двадцать процентов ниже, чем у конкурентов, при более высоком качестве и ресурсе. Сейчас мы производим больше пятисот товаров, от микрокамер и инструментов для микрохирургии до тепловозов и гигантских роботов-тяжеловесов металлургических предприятий.
Основная цель, которой я добиваюсь – снизить нефтезависимость России на фоне её конкурентов – США и Китая.
– А почему именно Россия? – вдруг спросил президент, – логично было бы вам работать в Америке или Китае…
– Потому, что логично, – был ему ответ, – Китай – мой естественный конкурент. Два миллиарда китайцев, им ли рассказывать про роботизацию производств? Если роботы будут более эффективны – это выбросит на улицу сотни миллионов китайцев, а это полный звиздец. А к моим технологиям я людей не подпущу, «человеческий фактор» мне не нужен. А если бы я работал на Америку – это полностью разрушило бы мировой баланс сил и позволил им задавить вас окончательно. Какой монстр из этого мог бы вырасти – даже думать не хочу. Поэтому я выбрал вашу страну, как естественный и цивилизованный противовес гегемонии штатов.
Президент задумался:
– Допустим. И в чём тут выгода?
– Не всё делается из одной только выгоды, – я пожал плечами, – я забочусь о нашей планете. Мир очень шаток и хрупок, а третьей мировой человечество не переживёт. Сейчас американцы получили по носу ощутимый удар и надеются, что период вашего правления быстро закончится и можно будет вернуть девяностые, когда американец с деньгами в России был хозяином жизни. Однако, это скорее всего закончится третьей мировой войной – избавившись от России они останутся один на один с Китаем. Сейчас ваш нейтралитет по отношению к Китаю значит, что вы можете выступить как с ними против Америки, так и за Америку, если китайцы, допустим, захотят новых территорий в Азии или даже Европе. Когда они поймут, что вы не собираетесь уходить на пенсию, и тем более – отдавать власть их пешкам – они будут действовать более жёстко. Промышленность России должна быть к этому готова, так как нефтяная зависимость уже сгубила СССР, они, скорее всего, повторят трюк с подешевевшей нефтью. Есть у них такой пунктик – повторять свои удачные ходы, даже если они вновь будут не так эффективны и предсказуемы.
– Предположим, мне про это прекрасно известно. Коротко и ясно изложил основы ситуации, дальше то что? – президент явно хотел услышать самую интересную часть. Хьярти его не разочаровал:
– А дальше прихожу я. Если вы так говорите, то просто не в курсе, ЧТО я делаю в Екатеринбурге и насколько мои товары опережают мировых конкурентов. В своё время мой смартфон уложил Джобса с сердечным приступом, остальное не менее эффектное, просто оценить это могут лишь специалисты.
– Ваш танк я видел. Впечатляет. Смартфоны-роботы – это уже как-то не моё, – улыбнулся президент, – вот про танк доходчиво. Хотя лучше это услышать профессионалам…
– Пассивная противокумулятивная броня – это значит, что этот танк может спокойно выдержать десяток попаданий из РПГ. Основная беда танков – уязвимость для кумулятивных средств поражения, убрана. Графеновая слойка – это значит, что пробить его может только бетонобойная бомба. Бронебойные снаряды танков оставят большую, но неглубокую вмятину, а бронебойная головка остановится у алмаза, и застрянет в броне, как заноза. Виртуальная реальность – значит, обзорность у него аналогична такой же, как у человека, сидящего на броне. Полторы тысячи лошадей при тридцати пяти тоннах веса – что он может наперегонки ездить с легковушкой и его можно выбрасывать из самолёта, вместе с десантом. Плюс слой защиты экипажа идентичен внешней броне – убить его можно, только лупя по одной точке кумулятивными боеприпасами. Тандемники тут ничем помочь не смогут. Пушка шесть дюймов – больше, чем у любого другого танка. Да он один может вынести в дуэли две дюжины абрамсов за две минуты, выдержав их обстрел. Плюс совершенно уникальная система управления, которая позволяет чувствовать руками на джойстиках даже камни под траками…
Президент посмотрел на министра. Тот прикрыл глаза:
– Если бы не цена, уже бы стоял на вооружении. И не отвертелся бы ты, Хьярти.
– Знаю, – рассмеялся я, – если бы не цена, я бы вам его месяца два назад привёз, вместе с целым заводом по его производству. Сейчас у России особый период, период передышки. Америка ещё ищет рычаги давления на нефтяные страны, надеется убрать вас, товарищ Лазарев, с поста президента. Но продлится передышка недолго, вот тогда то и начнётся цугундер. Наверное, я озвучиваю тривиальную мысль?