Похожую историю рассказывают и о Зевсе: он, как мячом, жонглировал сферой мироздания, которую сделала его кормилица Эврисфея. Хуго Райнер в своей книге «Человек играющий» так комментирует подобные истории: «Во всех этих мифах, — пишет он, — дышит догадка, что происхождение мироздания из сферы божественного — это не результат с необходимостью развивающегося космического процесса, что оно родилось не по принуждению, а из чистой свободы, из радостного „не-нужно“ божественного гения, что оно вышло из рук „ребёнка“»[10]. Он справедливо указывает, что и образ младенца Иисуса, и барочные пути суть «наследники этого чувственного воплощения идеи божественной мировой игры, только мы уже этого не понимаем».
Однако мир, в котором мы обитаем, живёт далеко не по правилам детской игры, не создан по образу и подобию чуда. Это потому, что его пронизывает другой религиозный образ — Создателя. Он сотворил мир, который затем отпал от Него, а потому нуждается в спасении. Этот образ накладывает на историю человечества и на жизнь каждого человека неизгладимую печать серьёзности. Лёгкий дух игры древних греков, кельтов и других первобытных народов оказался потерян во мгле авраамических религий — иудаизма, христианства и ислама. Вернее, почти потерян: не будем забывать, что в Библии, в израильской Книге премудрости, сказано — пусть и один лишь раз — что когда Бог завершил творение, премудрость Божия (хома) танцевала пред очами Всевышнего (Книга Притчей Соломоновых 8, 27–31; в русском переводе — «радовалась»). К этому тексту охотно обращались первые учителя церкви, ещё близкие духу языческой философии, такие как Григорий Назианзин, мысливший мир как игру Божественного духа, или Максим Исповедник, видевший в человеке игрушку Бога[11].
Мир как игра, Земля как площадка для игр — это великая и возвышенная мысль, и путь её пролегает от древней мифологии через Гераклита до носящих неоплатоническую окраску трудов отцов церкви. Она вновь появляется в эпоху Возрождения в виде идеи Theatrum Mundi, встречается у Кальдерона, получает своё обновление у романтиков, когда Фридрих Шлегель понимает искусство как участие в великой мировой игре: «Все священные игры искусства — это только далекие воспроизведения бесконечной игры мира, вечно формирующегося художественного произведения»[12]. В рамках этой традиции стоит и мысль Мартина Хайдеггера, который в своём бездонном размышлении о «принципе основания» видоизменяет слова Гераклита, исходя из того, что бытие — или, как он говорит, «искусство быть» — он именует игрой а здесь-бытие человека видит в том, чтобы быть «погружённым в игру». В его представлении это означает быть связанным с тем всеобъемлющим Событием, что покоится само в себе и не служит никакой внешней цели. Наконец, образ, созданный Гераклитом, достигает даже Голливуда: в финальной сцене фильма «Человек в чёрном» (над которой стоит задуматься) мы видим, как забавные инопланетяне играют в стеклянные шарики, а эти шарики при ближайшем рассмотрении оказываются не чем иным, как крохотными галактиками, кружащимися в изящном танце.
Однако Хайдеггер Хайдеггером, Голливуд Голливудом, а современный мир всё же не видится нам ни весёлой игровой площадкой, на которой резвятся боги и демоны, ни игрой или танцем премудрости. Сегодняшний spell уже мало похож на игру. Тут всё серьёзно, и мы уже давно не видим в ближних товарищей и партнёров по игре. Исчезло то мифическое ощущение жизни, которое в своё время уже Фридрих Гёльдерлин находил столь несовременным, когда писал:
Это чувство ушло. Пузырьки с нами больше не играют, и давно улетели нимфы с наших цветов. Цветы мы теперь срезаем машинами, а нимф отпугиваем пестицидами, чтоб не мешали. Хватит, наигрались. Ближний для нас не товарищ по игре, а конкурент, которого нужно обойти. Такое впечатление, что нас выгнали из игры. И именно от этого нам плохо: так спасите игру!
12
Friedrich Schlegeclass="underline" «Gespräch über die Poesie» (1800), in: Ders.: Werke in zwei Bänden, Bd. 2, ausgew. v. Wolfgang Hecht, 2. Aufl., Berlin, Weimar: Aufbau 1988, S. 131–195, hier S. 168.
13
Friedrich Hölderlin: «Da ich ein Knabe war», in: Ders.: Sämtliche Werke und Briefe, Bd. 1, hrsg. v. Günter Mieth, München: Hanser 1970, S. 230.