Что? Я посещала самые лучшие салоны Чикаго, но нигде это не стоило четыреста долларов. А с чаевыми — четыреста восемьдесят! Почти пятьсот! Обычно я платила самое большее двести. Что же делать? Я не стала с ходу отказываться, не хотелось, чтобы они подумали, что имеют дело со скупердяйкой.
— Мм, хорошо. До субботы.
Повесив трубку, я тут же обзвонила другие салоны. И везде цены такие же. Невероятно! В Нью-Йорке миллионы крашеных блондинок, не могут же все они платить по четыреста долларов ежемесячно за окраску волос! Неужели нет выхода?
И тут мне попался на глаза еженедельник «Нью-Йорк мэгэзин», лежащий рядом. Если вы живете в Нью-Йорке, то вы просто обязаны подписаться на «Нью-Йорк мэгэзин». Это своего рода путеводитель, отражающий все новое и интересное, что происходит в городе. Там рассказывается о лучших ресторанах из «Загата», о самых крутых клубах. Там фотографии всех звезд и знаменитостей, красующихся на благотворительных тусовках. Я стала лихорадочно листать страницу за страницей: должно же здесь быть что-нибудь о салонах красоты! И я наткнулась на заголовок:
РАСПРОДАЖИ И ВЫГОДНЫЕ ЦЕНЫ:
ЗАКОНОДАТЕЛИ МОД
«Гвоздь» этой недели: дивная стрижка: не надо брать деньги под залог или ждать своей очереди месяцами. Наши стилисты — профессионалы в экономии вашего бюджета.
На ловца и зверь бежит! Это то, что надо! Статья начиналась так:
Весь Манхэттен так охвачен культом парикмахеров, что порой кажется, будто нет никакой разницы между «Гарреном» или «Феккэй» (триста пятьдесят долларов за стрижку) и вашим местным цирюльником…
Прямо глас Божий! Он знает, что мне надо привести в порядок волосы и что я не представляю, где это сделать! Это был знак свыше. Статья давала пять адресов, где можно недорого подстричься. Я обзвонила заведения одно за другим, и везде мне говорили, что запись закончена. Наконец осталось последнее место, оно называлось «Рэд сэлон».
Устали от минимализма? «Рэд сэлон» отделан в стиле будуара XIX века, с темно-красными шторами и канделябрами. Спокойная атмосфера, столь редкая в деловом центре города, привлекает всех — от Лу Рида и «Кардиганов» до редакторов «Вог» и «Аллюр». Вы заплатите от семидесяти до ста долларов, в зависимости от стрижки, а не от стилиста (что очень дешево). Мелирование — от ста тридцати пяти до ста семидесяти пяти долларов.
Только в Нью-Йорке семьдесят долларов за стрижку может считаться недорого. Но мне некогда было искать что-то еще. «Рэд сэлон» был моим последним шансом. Я набрала номер и спросила, могут ли они записать меня на субботу. Да! Меня записали! На одиннадцать часов утра к мастеру по имени Влад.
Фу-у! Наконец-то! Улыбаясь, я позвонила, чтоб отказаться от записи.
— Луи Ликари, — ответил женский голос.
Черт! Это та самая женщина, которая записывала меня. Я-то надеялась, что ответит кто-то другой.
— Я хотела бы отказаться от записи на субботу. Похоже, мне придется уехать.
— Хорошо. Как ваша фамилия?
— Карин Боснак, я только что записывалась. И вдруг оказалось, что должна буду уехать из города по работе. Узнала об этом только что, — соврала я.
— Хорошо. Записать вас на другое время?
— Нет, спасибо. Я не знаю, когда вернусь.
— Хорошо. Тогда вычеркиваю.
— Спасибо, — сказала я и повесила трубку.
Я подсчитала, что, отказавшись от Луи Ликари, я сэкономила сотню долларов. Неплохо.
Шампоргазм
Настала суббота. Брэд так и не ответил на мое письмо, но я решила, что пока не стоит обращать на это внимание. Нашла на карте «Рэд сэлон»: Вест-Виллидж, 11-я улица. Когда-то, еще до переезда, мне довелось побывать в Вест-Виллидж. Приятное местечко, там все очень по-европейски. Что ж, с удовольствием побываю там снова! Я определилась, на какой станции мне лучше выйти, и направилась в центр.
Я не очень-то люблю подземку, да и пользовалась ею всего несколько раз. Стараюсь ездить по городу на автобусе или в такси. В подземке так жарко, и запах там мерзкий. И после нее волосы всегда тусклые, макияж растекается. Жуть! Но сегодня все это не имело значения, я ведь все равно шла в парикмахерскую. Подбодрив себя, я нырнула в метро.
Когда поезд тронулся, слева от себя я заметила малыша. Улыбнулась ему, он вспыхнул. Я рассмеялась и отвернулась. Потом снова взглянула на него и сделала страшные глаза. Он снова покраснел, но на этот раз улыбнулся. Я высунула язык и сделала пальцами ушки. Я ждала, что малыш рассмеется, но вместо этого улыбка погасла, и он завопил. Ну-ну! Неужели это страшно? Его вопль тут же сменился слезами. Я отвернулась с отстраненным видом. Уголком глаза уловила свирепый взгляд его мамаши, но притворилась, что я тут вообще ни при чем. Лучше не связываться с людьми в метро. Публика здесь была пожестче, чем в городском автобусе.