— Какое знание анатомии, — съехидничал Фран.
— Общая школа, домашнее обучение, — усмехнулась я. — С детства экономная была, не транжирила денежки опекунов.
— А я свои транжирю: в отличие от некоторых, с детства зарабатываю.
— А еще говорил, что на несколько дел не распаляешься, — фыркнула я. — Ты что же, клоуном в Варии работаешь, что ли? Или штабным троллем?
— Скорее, второе, — протянул Фран, а я остановилась посреди коридора первого этажа, потому как там нас уже ждал Луссурия.
— Долго ты, — поморщился он. — Идем! И раз уж ты такая же язва, как Фран, учти: я тебе над собой смеяться не позволю! Мальчишка — ценная боевая единица, потому…
— Я хамлю исключительно в ответ на хамство, — перебила я Солнце Варии, скрещивая руки на груди. Бэл говорил, что варийцы уважают сильных и презирают тех, кто под них прогибается, вот и не буду ломать себя с целью сподхалимничать — это вообще не мое. Лучше скажу всё, как есть… — А язвлю довольно мирно и без оскорблений, так что угрожать мне нет смысла. Я и без этого не собираюсь ни над кем издеваться. И над Франом в том числе.
— Какое благородство у демона, — протянул парниша, подруливая ко мне.
— Скорее, понимание того, что когда наступают на больную мозоль, чувствуешь опустошение, — поморщилась я и обратилась к Солнцу: — Могу я по имени к Вам обращаться?
— Без проблем, — усмехнулся мамочка всея Варии, подтверждая теорию Принца, и помчала на кухню. — Я буду звать тебя Хелен — это милее твоего имени.
— Да хоть горшком назови, только в печку не ставь, — фыркнула я и поспешила за Луссурией.
— Теперь я так и буду тебя звать, — тут же среагировал наш мелкий тролль.
— Да по барабану, — отмахнулась я, — меня этим не задеть.
— Ты странная, — протянул он.
— Не странней тебя, — пожала плечами я. — И считаю, что странности красят человека: серым и унылым быть скучно.
— Воистину! — проорал из дальнего конца коридора Луссурия. — Шевели ногами, а то я устал ждать.
— Хочешь, чтоб я ковер носом пропахала? — скептически выгнула бровь я, шествуя по длиннющему коридору особняка Варии. — Тебе горничных не жалко? Им потом мою кровь отмывать.
— Я вообще не жалостливый, — маньячно усмехнувшись, заявил борец и скрылся в кухне.
— Энергии через край. Поделился бы, что ли? — пробормотала я.
— С помощью волшебного пинка — поделится, — пообещал Фран, и мы зарулили на огроменную кухню.
И вот тут меня настиг Бельфегор, подошедший ко мне со спины и прошептавший в самое ухо:
— Пока вы тут будете готовить завтрак, я проведу инспекцию. А после трапезы покажу тебе наш новый дом. Он точная копия снесенного почившим босом, так что, думаю, тебе здесь понравится.
— Уверена, — усмехнулась я. — Да и обстановочка душевная. Мне нравится спорить с Франом.
— Ты и правда мазохистка, — усмехнулся Принц.
— Как раз тебе подхожу, — съехидничала я.
— Бесспорно. Идеально подходишь, — едва слышно, но без тени сарказма ответил Бэл и, чмокнув меня в щеку, скрылся в неизвестном направлении.
— Фе, нежности телячьи, — сделав вид, что его сейчас стошнит, заявил Фран. Ага-ага, притворюшка! Видела я, как твоя взрослая копия мою сестру обнимала и в висок целовала! Так что не косплей отсутствие гормонов! Впрочем, ты же еще маленький… — Смотри, не нарожай тут толпу наследников престола, а то у меня статус самого маленького мафиози отберут.
— Зато станешь дядюшкой, — хмыкнула я и, протопав к огромному столу, стоявшему в центре светлой кухни, обратилась к Луссурии, ковырявшемуся в одном из множества шкафов, скрывавших стены: — Поступаю временно в Ваше распоряжение, команданте. Руководите.
— Ой, это так мило, — умилился Луссурия, сложив ручки в замочек. — Обычно меня командиром никто не называет, даже члены моего отряда Солнца.
— Жизнь-боль, — изрекла я без тени иронии. — Ну ничего, исправим. Бэл у меня командир по жизни, Скуало — по работе, а ты — по хозяйсту. Командуй.
— Мы поладим, — сделало вывод Солнце Варии.
— Подхалимничать не собираюсь, — предупредила я, подруливая к раковине напротив двери и начиная мыть руки.
— Вот потому и поладим, — ухмыльнулся гиперактивный хранитель Солнца и бодрости и таинственным тоном поведал: — Потому как я чувствую искренность в людях и люблю ее. А фальшь получает в глаз с колена!
— Знакомый подход, — усмехнулась я, вспоминая ненависть Суперби к подхалимам и презрение к ним же Бэла. — Так что мне делать?
— Ты такая деятельная! — хихикнул Лус и выдал мне пакет картошки. — Почистишь — вари. Будем делать ньокки.
— Ого, тогда ты тыкву варишь? — озадачилась я.
— Знаешь рецепт?
— Да я их много знаю, всяких разных, особенно русских: память неплохая, в отличие от координации.
— Точно поладим. Потом расскажешь, какие рецепты знаешь. И пройдемся по магазинам — вот прямо после завтрака! И я покажу тебе город. И потом будем готовить обед.
— Наполеоновские планы…
— И я претворю их в жизнь!
— Похоже, мы и впрямь поладим, — усмехнулась я, а Фран, давно усевшийся за стол, протянул:
— Двух мамочек Варии я не вынесу.
— Не печалься в одиночку Фран, — заявила я, решив следовать собственной установке и больше не уходить в глубокую оборону ото всего мира. — Депрессии я люблю, так что зови с собой.
— Какая же это депрессия — вдвоем? — вопросил парень, подперев щеки кулаками с безучастным видом.
— Групповая, — задумчиво изрекла я и начала чистить картошку.
— Ты правда странная, — пробормотал иллюзионист. — Почему ты мне не хамишь в ответ?
— А смысл? — ответила я вопросом на вопрос и, кажется, поставила этим парнишку в тупик. Он довольно долго молча размышлял — всё то время, пока Луссурия (которого, как по мне, было довольно много, потому как он совался буквально во всё и мельтешил по кухне без устали) варил тыкву и рассказывал мне, что к чему в этом доме и о распорядке дня. Узнав, что я привыкла вставать в пять, Лус ужаснулся и сказал, что для улучшения цвета лица мне стоит спать хотя бы до шести, но решил воспользоваться ситуацией и предложил мне в дни, когда я буду рано подниматься, ставить дрожжевое тесто. Я согласилась и подумала, что хоть он и является мельтешащим недоразумением, как от Графа или Шалина-младшего у меня от него голова не болит. Наверное, дело было в том, что Лусурия оказался очень заботливой и понятливой личностью, и звание мамочки ему дали не случайно. Он меня «прощупывал» расспросами о моем прошлом и, как мне кажется, сделал вывод о том, что меня можно «принять под крылышко», а потому я себя чуть ли не частью Варии почувствовала — он умудрился окружить меня хоть и навязчивой, но заботой, а это было ценно. Хотя, думаю, главная вина за то, что он вообще решил меня «прощупать» лежала на моем статусе невесты Бельфегора, что, скорее всего, вызвало у борца интерес: не каждый же день Принц-Потрошитель в дом невесту приводит, правда? Вот и взяло любопытство верх, а результат, видимо, не вызвал отторжения, потому меня и не попытались закатать в стену ударом колена с разворота, а наоборот, попытались втянуть в быт элитных мафиози. Вот и хорошо, а то я, если честно, волновалась перед отбытием, но решила, что быть собой — самое главное для того, чтобы начать жизнь с чистого листа, а потому вела себя абсолютно искренне. И это, как оказалось, было верным решением…
Когда я начала варить ньокки, Фран выпал из раздумий и спросил у меня:
— А у тебя младших сестер или братьев не было?
— Нет, только старшие, я же говорила, — озадачилась я. — А что?
— Ведешь себя так, словно были, — ответил парень и, сняв шапку, уставился на нее, а затем спросил меня: — Это ведь ты фальшивого Принца уговорила мне позволить Лягушку снять?
— А не всё равно? — хмыкнула я. — И он не фальшивый, кстати.
— Ясно, — пробормотал Фран и заявил: — Тогда я позову тебя, когда решу впасть в депрессию. Будешь меня веселить.
— Я не клоун, — ответила я, закидывая в воду тесто. — Я тролль. Если устраивает, зови.
— Устраивает: взаимная язвительность интереснее тупых шуток клоунов-неудачников.
— Кто знает, может, они удачливы? Просто лотерейные билеты не покупают, — философски изрекла я.