— Ваша подруга возвращается, — Кикуока указал взглядом на храмовую площадь. — Я могу дать вам совет, Кацураги-сан. А уж следовать ему или нет — это решать вам. Проведите время с этой девушкой и смиритесь с тем, что её не спасти. Этими попытками вы лишь измотаете себя.
— Спасибо за беседу, Кикуока-сан, — поклонился я и пошагал к Сакамото Рин.
Я глубоко уважал старого монаха, но следовать его совету всё же не собирался. Так просто бросить человека на произвол судьбы? Нет. Я буду искать способ. Сейчас это выглядит, как попытка помочь одному человеку, но потенциально решение этой проблемы может стать спасением для сотен или тысяч людей в будущем.
— Кацураги-сан! — воскликнула Рин, увидев меня. — Куда вы пропали? Я уже подумала, что вы решили уйти и оставить меня одну.
— Просто встретил знакомого, Сакомото-сан… — произнёс я и замер.
На долю секунды источник её жизненной энергии затух, а затем вспыхнул с новой силой. Что это было? И почему-то мне кажется, будто я уже видел такое раньше.
Нужно понаблюдать за ней.
— Ну что? Пойдёмте пить чай? — улыбнулась она.
По дороге к месту чаепития Сакамото Рин спросила:
— Как поживают ваши родители, Кацураги-сан? Вам хотя бы иногда удаётся с ними видеться?
— Да разве ж увидишься с кем-то с такой работой? — усмехнулся я. — С вами-то еле вырвался на прогулку, а уж ехать в другой город… Я регулярно связываюсь с ними и высылаю деньги. Пару раз предлагал переехать в Токио, но им всё же больше нравится жить в деревне.
— Мои такие же, — кивнула Рин. — Никак не хотят выбираться. Ещё и папа постоянно болеет. Я всё время пытаюсь уговорить его — провериться в нашей клинике, но он не соглашается.
Стоило Рин заговорить об отце, и её жизненный поток вновь поугас. На этот раз даже сильнее, чем ранее.
— Не беспокойтесь, Рин-сан, — улыбнулся я, назвав её по имени. — Когда поеду к своим родителям, могу заглянуть и к вашим, чтобы посмотреть вашего отца. Насколько я помню, они живут не так уж далеко друг от друга?
И жизненная энергия Рин вновь вспыхнула. В пять раз ярче, чем прежде.
— Правда? — обрадовалась она. — Правда, Кацураги-сан? Я была бы очень рада! Обязательно скажите, когда соберётесь в Камагасаки. Можем съездить вместе.
— Обязательно, Рин-сан, — кивнул я и вновь провалился в свои мысли.
Жизненный поток явно зависит от её эмоций. Как только она начинает грустить или переживать, канал тут же закрывается. Теперь я вспомнил. Когда она переживала перед собеседованием и терпела компанию главного врача, я уже наблюдал похожую картину.
Мы прошли в один из храмов, куда был разрешён доступ для простых посетителей. Как раз там и предлагали испробовать чай Сань Бао.
Я обратился к монаху и попросил сделать нам чай. Сумму за это мероприятие просили чисто символическую. Какие-то пару сотен йен.
Сушёные листья чая были окружены мандариновой кожурой, именовавшейся Чень Пи. Вся эта конструкция была связана стеблями риса — Сангхой. Все эти слова резали слух, поскольку пришли не из японского языка. Название самого чая и мандариновой кожуры — из Китая, а рисовых стеблей — из Индии. По одним только наименованиям можно было понять, какой путь прошёл буддизм до Японии.
Раз в этом мире жизненная энергия напрямую связана с буддизмом и местами силы, стоит как-нибудь слетать в Индию. Возможно, там я смогу найти кого-то более опытного, чем Кикуока Горо.
Мы выпили чай и приступили к медитации. Для Сакамото Рин всё это было чудно, но девушка с радостью преобретала новый опыт. Разумеется, сидеть тридцать шесть часов мы не собирались, обошлись всего пятнадцатью минутами.
Но за это время в моих мыслях произошёл настоящий прорыв. Ритуальный час в совокупности с медитацией неподалёку от места силы подтолкнул меня к мысли о том, что проблему Рин всё же можно решить.
Раз её жизненная энергия колеблется в зависимости от эмоций, значит, «бутылку без дна» всё же можно починить. Эмоции завязаны на гормонах и нейромедиаторах — веществах, которые обеспечивают передачу электрического сигнала в нервной системе.
За чувство, которое мы называем счастьем, отвечают серотонин, дофамин, эндорфины и окситоцин. Целая смесь из веществ, которые очень трудно контролировать.
Но что мне сделать, чтобы исправить эту проблему? Сделать её несчастной? Это же бред! Получается, что передо мной встаёт выбор из двух вариантов. Позволить ей прожить счастливую, но очень короткую жизнь или же лишить её эмоций и дать длительное блёклое существование.
Это слишком сложный выбор. Я — не бог, чтобы решать такое. Я врач, лекарь. Человек, который спасает жизни, но не вершит судьбы по своему хотению.