Другими словами — отправлен домой ожидать смерти. И нет, никто из врачей в этой ситуации не виноват. Просто опухоль обнаружили слишком поздно, а дальнейшее лечение оказалось бессмысленным.
Онколог — очень тяжёлая специальность. Приходится постоянно иметь дело со смертью и принимать отнюдь не простые решения. Именно это и пришлось сделать лечащему врачу Бьякуи Шино. Отпустить пациента домой.
Судя по датам, получается, что мужчина самостоятельно борется с опухолью уже два месяца. Большой срок для человека, которому выставили такой диагноз. Без могучей силы воли мало кто сможет держаться так долго.
— Не смотрите на меня осуждающе, Кацураги-сан, — неожиданно сказал он. — Настроение позавчера было плохое, я наелся жирной пищи и выпил сакэ. Видимо, от этого и развилась эта проблема.
— А я вас вовсе не осуждаю, Бьякуя-сан, — ответил я. — С чего вы взяли?
— Да вы последние пару минут так на меня смотрите, будто ударить хотите, — усмехнулся пациент.
Видимо, я углубился в мысли и слишком сильно нахмурился. Пора переставать пугать пациентов такими лицами.
— Я просто хочу с вами серьёзно поговорить, Бьякуя-сан, — начал я. — У меня есть к вам одно предложение.
— Если вы хотите предложить перевести меня в ваше онкологическое отделение, то смысла в этом нет, Кацураги-сан, — ответил Бьякуя Шино. — Ваши онкологи уже консультировали меня после того, как моё лечение в диспансере было отменено. Местные врачи тоже сказали, что ничего сделать не смогут.
— Но я вижу, что вы не смирились, — подметил я. — Человек, который принял свою скорую кончину, не будет так бороться, как вы. Поверьте мне, я вижу, когда пациент держится за счёт своего стержня.
Бьякуя Шино пожал плечами и снял с себя кепку, обнажив островки своих волос.
— Не знаю насчёт смерти, Кацураги-сан, но с тем, что мне уже не стать красавчиком, я давно смирился, — улыбнулся он.
Защитная реакция. Он пытается заглушить все негативные эмоции с помощью юмора. Печальная картина.
— Я могу предложить вам иной способ лечения, Бьякуя-сан, — сказал я. — Не операция и не химиотерапия.
— Неужели подпольные препараты из-за рубежа? — удивился он.
— Нет. Препарат наш — японский. Разрабатывается в «Ямамото-Фарм». Но, как вы уже могли понять, ключевое слово — разрабатывается.
— Ах, вот оно что… — закивал он. — Клинические испытания?
— Да, — кивнул я.
— Таблетки? — зачем-то уточнил он.
— Да, в таблетированной форме. А что вас смущает? — поинтересовался я.
— Но ведь это — та же самая химиотерапия. В выписке указано, что я уже принимал таблетированные химиотерапевтические препараты. Толку — ноль.
— Нет, Бьякуя-сан, это не химия, — сказал я и замолчал.
Мной был подписан договор о неразглашении. Пока он не подпишет такой же, я не могу рассказать ему суть. Нужно убедить его другим способом.
— Могу сказать лишь одно, Бьякуя-сан, — продолжил я. — Этот препарат может помочь вам. А может и не помочь. Но при этом вы ничего не потеряете. Эти клинические испытания — ваш последний шанс.
Бьякуя Шино молчал несколько минут, после чего сообщил:
— Дайте мне время подумать. Не могу ответить на ваше предложение с ходу.
— Хорошо, — кивнул я. — Я могу зайти к вам завтра или до конца этой недели. Крайний срок — пятница.
— Завтра утром я напишу отказ от дальнейшего нахождения в стационаре и выпишусь, — ответил он. — Смысл мне здесь койку занимать? Своё решение я сообщу вам раньше.
Я оставил Бьякую Шино и отправился на обход. Пациентов, требующих особого внимания, было довольно много, поэтому со всей бумажной волокитой я засиделся до трёх часов ночи.
Когда перешёл к заполнению последней истории болезни, кто-то постучал в дверь ординаторской.
— Да-да! — крикнул я.
Видимо, кому-то стало хуже. Медсёстры беспокоят по ночам только в том случае, если одному из пациентов требуется срочный осмотр дежурного терапевта.
Но я не угадал.
Дверь открылась, сначала в ординаторскую заглянул чёрный козырёк, а потом и Бьякуя Шино.
— Бьякуя-сан? — удивился я.
— Какие там бумаги надо подписать? — спросил он.
— Так вы решились? — обрадовался я.
— Да. Давайте попробуем, Кацураги-сан. Всё или ничего, — уверенно произнёс он.
Я достал из папки бланк с информированным согласием для участия в клинических испытаниях, и ещё один договор о неразглашении. Бьякуя подписал всё. Мне осталось только отнести их Эитиро Кагами и проставить все необходимые печати.
— Выписываться не передумали? — уточнил я.
— Нет, завтра с утра уеду домой, — ответил Бьякуя.