Пульс за сотню. Ритм биения сердца правильный, регулярный, но слишком уж быстрый. Давление всё такое же низкое, как и всегда.
— Я надеюсь, вы бросили принимать кофеин с никетамидом, Кушикаба-сан? — спросил я.
— Конечно, Кацураги-сан, вы запретили — и я бросил. Правда, с ними мне было немного легче, — ответил он.
— Легче вам становилось, потому что эти препараты поднимали давление. Но главная проблема оставалась неизменной — пульс. И кофеин, и никетамид поднимают частоту сердечных сокращений ещё выше. Такую нагрузку на ваше сердце подавать нельзя.
Пока я объяснял Кушикабе причину отмены препаратов, «усиленный анализ» осматривал волокна сердца.
Да… Дела плохи. Мышечные волокна миокарда сильно разрослись. Наблюдалась выраженная гипертрофия желудочков. Очень скоро эта нетипичная аритмия приведёт к развитию сердечной недостаточности и затронет оба круга кровообращения.
Будем надеяться, что «Нормотоникс» окажется действенным препаратом. Мне искренне хотелось верить, что зверская конкуренция, искусственно созданная в стенах «Ямамото-Фарм», вынудила фармакологов создать качественный препарат.
Хотя они могли поторопиться, и вместо прорыва допустить ряд ошибок.
Что ж, скоро мы это узнаем.
Я передал Кушикабе две упаковки «Нормотоникс» и расписал схему приёма таблеток. Пока Огава Хана готовила направления на все необходимые исследования, которые Кушикабе предстоит проходить каждые три дня на протяжении месяца, я открыл инструкцию.
Было важно рассказать мужчине о том, какие побочные действия имеются у исследуемого препарата. Хотя все побочки ещё не выявили. Ведь они бывают разных типов: частые и редкие, предсказуемые и непредсказуемые, отдалённые. И естественно, что на предыдущих этапах клинических испытаний обнаружили далеко не все побочные эффекты.
— Смотрите, Кушикаба-сан, — начал я. — В первые несколько дней вас начнут беспокоить головные боли. Судя по предоставленной мне статистике, с этим побочным эффектом столкнулись все испытуемые. Но в течение трёх-пяти дней он полностью исчезнет.
— Ну уж головные боли я как-нибудь потерплю, — отмахнулся Кушикаба Тэцуя.
— Остальные побочки встречались реже — тошнота, рвота, диарея, — начал перечислять я. — Но на них можем спокойно не заострять внимание. Если вы когда-нибудь читали инструкции к другим препаратам, то могли заметить, что эти побочные эффекты есть вообще у всех лекарств.
— Кацураги-сан, уж простите меня за прямоту, — усмехнулся Кушикаба. — Но я готов месяц с горшка не вставать, лишь бы этот препарат мне помог.
— Хороший настрой, Кушикаба-сан, — рассмеялся я. — Но всё же обращу ваше внимание на одну важную побочку, которую мы точно не имеем права пропустить. Если ваш организм отреагирует на препарат слишком резко, может произойти резкий подъём давления и падение пульса вплоть до брадикардии. То есть — полностью противоположная вашему нынешнему состоянию картина. Всем испытуемым я буду давать свой номер телефона. Если происходят хоть какие-то неблагоприятные изменения — сразу связывайтесь со мной, в любое время дня и ночи.
— Понял вас, Кацураги-сан. Не волнуйтесь, я — крепкий. Справлюсь как-нибудь, — уверил меня он.
Я отпустил Кушикабу Тэцую на анализы, а сам, прежде чем звать следующего испытуемого, ещё раз пробежался по инструкциям.
В них был описан механизм действия препарата. «Нормотоникс» действовал очень нетипичным образом. В нашем сердце и сосудах находятся схожие рецепторы, которые являются целью препаратов для снижения давления и пульса.
Поэтому я, если можно так выразиться, любил больных с одновременным повышением давления и пульса. Для них была целая гора препаратов, которые решали сразу обе проблемы.
Но «Нормотоникс» был накручен донельзя. Не знаю, чем напичкали его химическую формулу, но этот препарат воздействовал на рецепторы по-разному. Одной стороной он начинал вставляться в рецепторы сердца и снижал пульс, а другой стороны орудовал в сосудах, вызывая их спазм и поднимая давление.
— Напрягают меня эти клинические испытания, Кацураги-сан, — нахмурилась Огава Хана. — Людей используют будто лабораторных крыс! А мне казалось всегда, что эксперименты над людьми запрещены…
— Огава-сан, ну что вы такое несёте? — вздохнул я. — Это — не эксперименты. Если препараты не тестировать на добровольцах, они никогда не будут завершены и, соответственно, не смогут спасти миллионы жизней. Я практически не знаю случаев, когда испытуемые страдали во время приёма таких лекарств. Только от побочных эффектов.
— А им хотя бы заплатят за это? — спросила она.