— Выздороветь хочет каждый, — подметил я. — Просто не каждый верит, что сможет. Особенно те, кто пережил тяжёлые нарушения в организме и был на грани смерти. Инсульты, инфаркты, онкология, инвалидизирующие травмы — пациенты с этими заболеваниями переживают лечение особенно тяжело.
— Не стану спорить с вами, Кацураги-сан, — кивнул главный врач. — Вы абсолютно правы. Знаете, я проходил реабилитацию так рьяно, как тренируется будущий олимпийский чемпион перед соревнованиями. Меня мотивировали всего две вещи. Моя работа и моя дочка — Акико.
Хотя мне даже в этом разговоре трудно представить, как Акико может кого-то мотивировать.
— Я очень хотел вернуться на клиническую должность, — признался Акихибэ. — Но меня, как на зло, суют всё выше и выше — на руководящие должности, которые ничего общего не имеют с медициной. Я подумываю сочетать работу кардиологом с управлением клиникой. Хотя бы на половину ставки.
Я внимательно слушал Акихибэ Шотаро и пришёл к странному умозаключению. Ни один человек в здравом уме не скажет такое, но я считаю, что по мышечной массе нового главного врача можно определить, как он любит медицину и свою дочь. Говорить такое вслух точно не стоит, но это — факт.
Когда нервные волокна теряют свою функцию, участки тела, потерявшие полноценный контакт с мозгом, претерпевают очень серьёзные изменения. Сосудов становится меньше и кровоснабжение в целом сильно скуднеет. Питательные вещества перестают поступать в мышцы, и те начинают атрофироваться.
Организм решает, что эта часть тела уже не нужна, а значит, и тратить на неё драгоценные материалы попросту не надо. Вот здесь и должна подключаться сила воли. Сознание должно преодолеть подсознание. Постоянные тренировки доказывают организму, что эта часть тела ещё не потеряна и её можно восстановить. Мышцы медленно растут и крепчают, кровообращение улучшается, и утерянная функция к человеку в той или иной мере возвращается.
Ироничная выходит ситуация… Чтобы выздороветь, нужно победить собственный организм, который уже сдался.
Наш автомобиль остановился около ресторана с длинным неказистым для русскоязычного человека названием «Якеникутей Роккасен Синдзюку Нишигучи». Даже обладая навыками прежнего Кацураги Тендо мне было сложно правильно прочесть и уж тем более перевести это название.
Единственное, что я мог сказать наверняка об этом заведении — оно было крайне дорогим, и готовили в нём традиционные японские морепродукты и барбекю.
Акихибэ Шотаро с большим трудом выбрался из машины и упёрся трясущимися руками о свою трость. И я, и водитель предлагали ему помощь, но мужчина наотрез отказался ею воспользоваться.
Сотрудник ресторана встретил нас в дверях и поинтересовался, заказывали ли мы столик. Достаточно было упомянуть имя Ямамото Ватару — и все вопросы тут же прекратились. Нас проводили на третий этаж ресторана, откуда открывался великолепный вид на огни никогда не засыпающего района Токио — Синдзюку.
Ямамото Ватару сидел за столиком около окна. Он оказался куда моложе, чем я ожидал. Разительно моложе. На вид ему было лет тридцать — тридцать пять, но уж точно не больше. И это при том, что его отцу Ямамото Мифунэ в августе стукнуло восемьдесят лет.
Да и на генерального директора Ямамото Ватару походил очень уж отдалённо. Длинные волосы, совсем не подходящие даже рядовому сотруднику корпорации; яркий малиновый костюм вместо классического смокинга или любого другого аналога корпоративной формы.
Новый генеральный директор «Ямамото-Фарм» больше напоминал голливудского актёра, но уж точно никак не одного из самых влиятельных фармакологов на Земле.
— Кацураги-сан! Акихибэ-сан! — он поднялся с кожаного диванчика и улыбнулся нам, прищурив глаза. — Очень рад вас видеть! Присаживайтесь, пожалуйста.
Он указал нам на диван, что располагался напротив него. Прежде чем присесть, Акихибэ Шотаро низко поклонился генеральному директору. Хоть я и не горел желанием делать то же самое, но показать более сдержанный поклон не мог. Тогда бы я показал, что считаю себя выше, чем главный врач. Японский этикет сложен для понимания не только русскому уму, но и любому жителю запада. Как говорится: «Восток — дело тонкое».
И смысл этой фразы я начал понимать только после перерождения в Японии.
Ямамото Ватару поклонился после нас и вернулся на своё место.
Мы присели напротив Ямамото Ватару. Генеральный директор произнёс:
— Прежде чем начнём разговор, прошу, давайте закажем что-нибудь. Лично я умираю от голода уже сутки напролёт. Новый пост вытягивает из меня все соки.
Ох и зря же он это говорит… Я бы на его месте не стал выставлять напоказ эту слабость. Хотя есть вероятность, что это вовсе не слабость, а очень хитрый стратегический ход. Может быть, Ямамото Ватару хочет показаться слабым и легкомысленным для того, что одурманить потенциальных конкурентов или прямых врагов. Хоть я и не поддерживаю такие методы, не стану спорить, что действуют они очень эффективно.