Убийство? Я бы так не сказал. Но многие могут с этим поспорить и будут правы.
— Что случилось с вашим пациентом, Такеда-сан? — спросил я.
— А вам до сих пор никто об этом не рассказал, Кацураги-сан? — вяло раскрыв глаза, спросил он.
— Я не интересовался. Всё-таки меня это не касается. Если вы не захотите рассказывать, то мы забудем об этой беседе, — уверил его я.
Но я чувствовал, что Такеда Дзюнпей очень хочет выговориться. И я не ошибся.
— Нет, Кацураги-сан, раз уж я сам начал этот разговор, то доведу его до конца, — вздохнул он и отпил сакэ прямо из бутылки.
Мой коллега скривился и поёжился, когда алкоголь достиг его желудка. Такеда уже чувствовал себя не лучшим образом, но я не стал его останавливать. Лишь чуть-чуть помогал его организму с помощью лекарской магии. Этого никто не мог заметить.
— Пенициллин, Кацураги-сан, — сказал он. — Вы ведь знаете, чем опасны антибиотики пенициллинового ряда?
— Часто у пациентов возникают на них аллергические реакции, — кивнул я.
— Верно. Это любой студент знает. Даже слишком любопытный школьник, который, опережая программу, лезет в темы фармакологии, может об этом знать, — заключил Такеда Дзюнпей.
Я уже начал догадываться, что произошло с пациентом моего коллеги, но было принято решение — не перебивать Дзюнпея. Это была исповедь, от которой врачу должно было стать лучше.
По крайней мере, я на это надеялся. К сожалению, психику лекарскими навыками я лечить не умел. Никто из магов-целителей в моём прошлом мире этому так и не научился.
— Однажды ко мне пришла пациентка, — начал рассказ Такеда. — Она была сестрой секретаря, который работает на девяносто пятом этаже. Типичная ситуация, Кацураги-сан. Внебольничная нижнедолевая пневмония! Я посоветовал ей госпитализироваться в инфекционное отделение. Мест у Окабэ Акиры тогда было навалом. Но, что вы думаете? Она написала отказ.
— Я часто встречаюсь с такими ситуациями, — кивнул я.
— Она сказала, что не может бросить работу. Даже не больничный уйти не может, — продолжил Такеда. — Сказала, что возьмёт отгул на три дня. Попросила меня, чтобы я привёл её в порядок за короткий срок. Понятное дело, таблетками это сделать невозможно. Но… Вот так «везение»! Она сказала, что умеет делать внутримышечные уколы. Сама себе колит витамины в бедро.
Я заметил, как Такеда Дзюнпей стиснул зубы. Он с трудом сдерживал нахлынувшие слёзы. Хоть вокруг нас вовсю полыхали огни праздника, мы с коллегой будто находились совсем в другом мире. Никто не видел нас, и мы не видели никого.
В комнате, заполненной десятками празднующих врачей, мы с Такеда Дзюнпеем чувствовали себя так, будто находились в зале вдвоём.
— Не помню точно, как всё тогда завертелось… — произнёс он. — Кажется, кто-то отвлёк меня звонком. Кацураги-сан, честное слово, я был уверен, что проверил аллергологический анамнез пациентки. Клянусь!
Такеда посмотрел мне в глаза, пытаясь найти там веру. И он её нашёл.
— Я положил трубку и назначил ей курс внутримышечных уколов антибиотиком. Цефтриаксоном, — объяснил Такеда. — А потом… Дома она уколола себе цефтриаксон и… Мне сообщили о произошедшем лишь через неделю, когда было проведено внутреннее расследование. К тому моменту я напрочь забыл, что принимал её у себя.
— Она умерла после первого укола? — спросил я.
— Анафилактический шок, — выдавил из себя Такеда Дзюнпей. — Пошла мощнейшая аллергическая реакция на антибиотик. Она жила одна. Едва смогла вызывать скорую. Но пока машина пыталась пробраться к ней через пробки, она умерла от удушья. Ей было всего тридцать пять лет, Кацураги-сан.
Такеда Дзюнпей не смог сдержаться. Слёзы полились по его щекам.
— Тридцать пять лет, Кацураги-сан… — повторял он. — Вся жизнь впереди! Если бы я тогда настоял, убедил её госпитализироваться…
— Такеда-сан, — попытался перебить его я.
— Или хотя бы проверил её аллергоанамнез, — продолжал он.
— Такеда-сан! — я потряс его за плечо, чем привёл врача в чувство. — Так из-за чего вы убиваетесь? Из-за того, что потеряли десятый ранг или из-за того, что от назначенного вами препарата погиб человек?
— Да плевать я хотел на этот ранг! — заявил он. — Если бы мне сейчас сказали, что она вернётся к жизни, но взамен мне придётся работать санитаром и всю жизнь менять памперсы пациентам… Я бы согласился, Кацураги-сан.
Теперь мне всё стало ясно. Его попытки отомстить Эитиро Кагами за понижение, стремление вернуться назад — на десятый ранг… Дело вовсе не в деньгах и не в гордыни. Такеда Дзюнпей борется с чувством вины и не знает, как от него избавиться. Пытается переложить его на других и утопиться в работе.