Я расслабил мышцы дыхательных путей и Кирисаки Тацуми начал дышать более спокойно и размеренно.
Осталось только обеспечить адекватное сердцебиение, расширить сосуды мозга и сердца… Готово.
— Сколько нам осталось лететь до Индии? — спросил я.
— Три часа, — произнёс пилот. — Я думал, совершить аварийную посадку, но теперь не уверен, что это стоит делать. Мне правда намного лучше!
А это действительно сложный вопрос. С одной стороны, мы можем посадить самолёт и не рисковать пассажирами. Как добраться до Нью-Дели после аварийной посадки — это уже наша проблема.
Но интуиция подсказывает мне, что пилоту наоборот нужно ещё пару часов провести в воздухе. Я только-только выстроил хрупкую систему обеспечения его жизнедеятельности. Если прямо сейчас он начнёт садиться, все мои магические установки быстро слетят, и Кирисаки Тацуми вновь станет плохо.
— Предлагаю лететь до пункта назначения, — сказал я. — Под моим контролем. Если готовы, будьте уверены, я прослежу, чтобы с вами ничего не случилось. Даю слово.
— У меня нет оснований не доверять вам, Кацураги-сан, — усмехнулся он. — Десять минут назад мне казалось, что моя жизнь может прерваться в любой момент. А вслед за мной уйдут и все те, кто находится на борту этого самолёта. И вам удалось вытащить меня за очень короткий срок. Не знаю, что вы сделали, но сил добраться до Индии мне точно хватит.
— Значит, договорились, — кивнул я. — Только нужно обязательно связаться с аэропортом, чтобы к моменту нашей посадки вас уже ожидала бригада скорой помощи.
— Это что же получается, меня госпитализируют в Индии? — вздохнул он. — Только этого не хватало… Лучше бы это случилось на обратной дороге.
— Скажем так, лучше этого бы вообще не случалось, — поправил его я. — Когда всё закончится, обязательно займитесь здоровьем своих ног.
— Ног? — удивился Кирисаки Тацуми. — А они-то здесь причём?
— Тромбы, Кирисаки-сан, — коротко ответил я. — Вам с такими венами вообще противопоказаны полёты. Хочу предупредить вас сразу, есть вероятность, что после лечения вас отстранят от этой работы.
— Будем надеяться, что этого не случится, — помотал головой он. — Воздух — это вся моя жизнь.
— Главное, чтобы он не стал вашей смертью. Всё-таки вы не капитан корабля, который готов пойти на дно вместе со своим судном. Не забывайте, что на вас лежит ответственность не только за своё здоровье, но и за жизни людей, которые находятся на борту.
— Вы правы, Кацураги-сан, — вздохнул он. — Я обязательно подумаю на эту тему.
Вскоре, убедившись, что состояние Кирисаки стабилизировалось, я вызвал стюардессу, и вместе с ней мы передали сообщение в аэропорт. До прилёта в Индию мы с Тачибаной Каори несколько раз менялись и контролировали состояние пилота по очереди.
За полчаса до посадки проснулся Асакура Джун.
— М? — сонно протянул он. — Тендо-кун, а куда пропала Каори-тян?
— Ты всё пропустил, — прошептал я. — У нас чуть пилот на тот свет не отправился.
— Да ладно⁈ — тут же взбодрился он.
— Тихо, — шикнул я. — Нельзя, чтобы остальные пассажиры об этом знали. Лишняя паника нам сейчас совсем не нужна.
— Точно, прости, — кивнул он. — Но сейчас уже всё в порядке?
Асакура Джун поморщился и обхватил рукой лоб. Сил я потратил достаточно много, но всё же запустил «анализ» для проверки состояния невролога.
Сосуды спазмированы, желудочно-кишечный тракт гиперемирован — слизистая красная из-за недавнего употребления алкоголя. Ничего серьёзного, самое обыкновенное похмелье.
— Джун-кун, ты опять? — перебил его я.
— Что «опять»? — невролог сделал вид, будто не понимает, о чём я говорю.
— Только мне не ври, пожалуйста, — строго сказал я. — Пока Каори-тян нет рядом, скажи мне правду. Ты пил перед вылетом?
— Знал, что ты спросишь, — улыбнулся он. — Вот, смотри!
Воодушевлённый Асакура Джун достал из кармана пиджака портативный алкотестер.
— И зачем он тебе нужен? — не понял я.
— А ты забыл, о чём я тебе рассказывал несколько дней назад? Про ту теорию! — возбуждённо заявил он.
— Только не говори, что ты поддерживаешь три десятых промилле алкоголя в крови… — осознал масштаб катастрофы я.
— Именно, — кивнул невролог. — Для этого мне и нужен алкотестер, чтобы не перебарщивать. Правда, я перед вылетом немного ошибся в расчётах и разогнал себя до шести десятых…
Асакура Джун виновато почесал затылок.
Я прекрасно понимал, что эта теория абсолютно нерабочая и мой коллега попросту превращает себя в обыкновенного пьяницу. Но мне было интересно, что он сам думает по этому поводу.
— И как? — спросил я. — Есть ощущения, что организм стал лучше работать?
— Определённо, — кивнул Асакура Джун. — Пока не переборщил, всё было прекрасно. Я всё время чувствовал прилив сил, настроение держалось такое, будто я выиграл миллион иен в лотерею! И работается в таком состоянии куда лучше.
— Ты и на работе пьёшь? — удивился я.
— Тендо-кун, ну заканчивай занудствовать, — отмахнулся Асакура Джун. — Конечно, приходится и на работе употреблять! А как, по-твоему, я должен поддерживать такой уровень промилле на протяжении дня?
— Джун-кун, открою тебе страшную тайну, но ты вообще не должен никак поддерживать этот уровень, — произнёс я. — Послушай, ты ведь — невролог! Неужели ты не понимаешь, как такие дозы алкоголя действуют на нервную систему?
— Понимаю, — кивнул он. — И пока что делаю вывод, что воздействие крайне положительное. Можешь меня осуждать, но эксперимент я продолжу.
Больше спорить с Асакурой я не стал. Невролог не учитывал очень жирный нюанс, который портит всю эту теорию. Даже если предположить, что такая доза алкоголя никак не вредит здоровью, рано или поздно ему придётся её увеличить. Организм человека постепенно вырабатывает толерантность к спирту, и старых доз становится мало.
Именно так люди и спиваются. Сначала человеку достаточно одной рюмки, а через какое-то время «голод» не может утолить даже целая бутылка горячительного напитка.
Алкоголь становится источником лёгкого дофамина, и человек полностью теряет мотивацию что-либо делать. Головной мозг считает, что сильно трудиться ему незачем, если можно получить простое и легкодоступное удовольствие.
Печально только то, что Асакура Джун, похоже, хочет убедиться во всём на практике. Только последствия у такого эксперимента могут оказаться крайне плачевными.
Пилот начал готовиться к посадке. Тачибана Каори вернулась в салон, а я прошёл в кабину и пристегнулся на месте второго пилота. Важно было поддерживать состояние Кирисаки Тацуми и в течение снижения.
И я не ошибся. Как только мы начали сбавлять высоту, сосуды пилота начали менять тонус. Я влил ещё часть своих сил в его организм и перестал поддерживать Кирисаки только тогда, когда шасси коснулись земли.
Мы, наконец, приземлились в столице Индии. Нью-Дели.
Из салона самолёта послышались традиционные аплодисменты. Как только бортовой трап оказался подготовлен для высадки пассажиров, к нам поднялись двое сотрудников скорой медицинской помощи.
— Кацураги Тендо, терапевт, — представился я на английском.
— Маной Гохале, — ответил врач скорой помощи. — Что случилось с пилотом?
Мой индийский коллега тоже владел английским, хоть и пользовался им весьма неумело. Однако я прекрасно понимал, что он имеет в виду.
— Тромбоэмболия лёгочной артерии, — объяснил я. — Вколол ему гепарин три часа назад. Скорее всего, поражены сегментарные ветви, главный ствол артерии не задело.
— Спасибо, доктор Кацураги, — кивнул он и начал раскладывать носилки.
Пилот ещё долго сопротивлялся, убеждая врачей, что может добраться до больницы без посторонней помощи, но нам всё же удалось убедить его не рисковать.
Когда мы с Асакурой Джуном и Тачибаной Каори покинули самолёт, нас ослепило непривычно яркое солнце. В Японии тоже довольно мягкий климат, но с Индией он даже близко не стоял.