— Ну, оставь, Асюта, войти не успела, а уже командуешь.
— Может, вы мне объясните, чего вы такие надутые, а то ведь я и уйти могу!
Чего там объяснять... — так же мрачно сказал Геннадий. — Все ясно. — И он в упор посмотрел на Вадима.
А Вадим, как всегда перед серьезным разговором, снял и протер свои сильные очки.
— Видишь ли, дружок, — сказал он, — все дело в том, что ты легка на помине. Мы говорили о тебе.
Геннадий рванулся с дивана, уронив стопку книг. Они в крошечной комнате Вадима громоздились повсюду. Генка начал громоздить их обратно, но книги не поддавались.
— Сядь,—сказал Вадим, — надо рассказать Асе.
— Чего рассказывать! Я говорю: все ясно, зря ты меня уговариваешь, — сказал Генка, ожесточенно складывая книги в штабель.
Те, которые не сразу влезали в стопку, он пинал кулаком, так что Ася даже спросила:
— А книги чем провинились?
А Вадим сказал:
— Я тебя не уговаривал. Я тебе ответил.
— Ответил. Да только неправду. Вот она спутала твой ответ: как домой к тебе в комнату вошла, сразу порядочек наводить начала.
Ася возмутилась. Они говорили так, будто ее нет в комнате, словно у них есть общий секрет, а ей они загадывают загадки.
— Ну, вот что, мальчики, — сказала она, — я ухожу. Я вижу, я тут лишняя.
— Я думаю, нам все-таки придется объяснить Асе, в чем дело, а то Кипяток что-то совсем не то вообразила, — сказал Вадим и пояснил Генке: — Это мы ее в школе так звали.
Геннадий пожал плечами:
— Говори.
— Так вот, — Вадим еще раз протер очки. — У нас сейчас состоялся разговор о тебе.
— Обо мне?
— Вот именно. Как бы это тебе объяснить... Вот он пришел и говорит: мне нужно с тобой поговорить, как мужчина с мужчиной, — сказал Вадим, и Генка приосанился. — А потом... Может, ты все-таки сам повторишь, что ты сказал?
Геннадий замотал головой.
— Ладно. «Я люблю Асю», — это он сказал. Я его слова передаю.
— Почему же это он вдруг тебе сказал? Странно все-таки! — рассердилась Ася.
— По-моему, тоже странно, — согласился Вадим. — Я так ему и ответил. Ответил я тебе так?
Геннадий кивнул.
— А, черт! Как все-таки трудно на такие темы разговаривать, — сказал Вадим. — Особенно втроем. Даже жарко стало. Он объяснил, что уже говорил это тебе, а ты его не захотела слушать. И так как он не видит других причин, — тут глаза Вадима засмеялись, — он, все обдумав, решил, что это из-за меня. Он сказал, что я ему мешаю. На это я возразил, что не могу ему мешать, так как ты меня не любишь и я тебя тоже не люблю. То есть я тебя очень люблю, ты не думай, но не в таком смысле.
Тут Вадим, который старался говорить так, будто это все не очень серьезно, вдруг смутился. А на Геннадия было просто жалко смотреть. Он опустил голову и опять весь как-то набычился.
Асе стало весело.
— А дальше что было? — спросила она с большим любопытством.
— А дальше он мне не поверил и предложил...
Но тут Геннадий перебил Вадима.
— Ладно, — сказал он. — Кончай доклад. Теперь я сам объясню. Я ему предложил: «Если ты настоящий парень, тогда давай по-честному. Ася сейчас придет с работы. Вызовем ее и спросим: вот я, вот он — выбирай». И чтобы дальше — как ты решишь. Так?
— Так, — сказал Вадим. — То есть не в том смысле, что я согласился тебя вызывать, но в том, что он это предложил. А вызывать я не согласился. Я ему стал объяснять...
— Мальчики, — звонко сказала Ася, — но ведь я уже выбрала!
— Я же говорил, — с отчаянием крикнул Генка, — а ты отпирался!
Вадим спросил растерянно:
— То есть как это выбрала?
— Выбрала, — сказала Ася, — только вы оба тут ни при чем.
— Вот видишь, — сказал Вадим почему-то без всякого облегчения.
— И это ты с ним, с тем, кого выбрала, пропадала все вчерашнее воскресенье? — недоверчиво спросил Геннадий. — Кто же это, интересно знать?
— Да, я была с ним, — сказала Ася и очень прямо посмотрела на Генку. — Вы оба его не знаете. Он не в Москве живет.
Геннадий отвел глаза.
— Тогда считай, что разговора не было, — сказал он Вадиму. — Ну, я пошел. Будь...
— Мальчики, — сказала Ася, — мне трудно. Мне трудно по-настоящему. А вы мои друзья. Почему вы не спросите, что со мной?..
...Уже несколько раз в комнате появлялась мать Вадима, ужасалась, что опять так накурено, грозно показывала на свой плакат, требовала, чтобы Вадим перевел гостей в столовую и напоил чаем. И уже выпит чай. И уже съедено все, что нашлось в холодильнике. И уже Ася звонила домой сказать, что задерживается, а Вадим ходил к соседям за сигаретами. А разговор все не кончен.
Генка слушал Асину историю, как репортаж с другой планеты, и был очень похож на себя, каким его нарисовал Андрей. Из всего, что Ася рассказывала, его больше всего задели лампы дневного света в семинарской библиотеке.
— Богу молятся, науку отрицают, а современной техникой, между прочим, пользуются!
— Ты только не упрощай, — сказал Вадим, — не отрицают они теперь ни науку, ни технику. Это все куда сложнее.
Он стал рассказывать, как современная церковь относится к новейшим достижениям науки, увлекся, и, когда помянул про кибернетические машины и космические полеты, Генка почувствовал себя сразу увереннее. Историк-то он историк, а, оказывается, с ним тоже можно поговорить! Даже о технике! Только говорит он про нее как-то совсем по-другому. А уж про машину, играющую в шахматы, сказал такое, чего Генка и не знал вовсе.
Это нужно будет запомнить! И вдруг опять как-то так оказалось, что к этому разговору философия относится. А Генка привык от всего, что считал пустыми рассуждениями, отмахиваться: «Ну, это все ерунда, философия!»
Ребята не заметили, что уже давно ушли в разговоре от того, о чем рассказала Ася. Они то спорили, то соглашались друг с другом, то говорили каждый про свое. Ася молча слушала, старалась запомнить этот разговор, чтобы пересказать его когда-нибудь Павлу, сердилась на себя, что знает меньше мальчишек. Но когда Вадим сокрушенно признался, что сколько ни напрягает воображение, никак не может себе представить ускорение времени, о котором пишут в связи с фотонными ракетами будущего, при котором человек, улетевший с Земли, проведя в ракете несколько лет, вернется на Землю через несколько столетий, она перебила его:
— А как же мне все-таки быть, мальчики?
— Да, действительно, это тоже сложный вопрос, — сказал Вадим, — прямо не знаю, что тебе посоветовать.
— А я знаю! — в сердцах выпалил Генка. — Столько людей вокруг, а тут — поп. Плюнуть и забыть!
— Постой-ка, — сказал Вадим. — Уж очень ты сплеча! Я понимаю так: Ася его любит. Почему любит? Ей виднее. Ведь не потому, что он поп или собирается стать попом, это уж, во всяком случае, ясно. — Он повернулся к Асе. — Видишь ли, дружок, если разобраться, тут есть две стороны...
— Правильно, — перебил Генка, — две! Если уж так получилось, этому парню ты должна сказать: вот одна сторона, вот другая. Вот бог, вот я — выбирай! А так, чтобы вместе — и вашим и нашим, — этого не получится. Не бросишь свою охмуряловку, мы с тобой больше не знакомы.
Вадим улыбнулся. Геннадий сказал это точно так же, как недавно предлагал, чтобы они потребовали у Аси выбора между ними двумя.
— Аргументация сильная, — смеясь одними глазами, сказал он, — но уж очень личная. И даже если ее принять, по-моему, Асе будет не просто сказать этому человеку: бросай семинарию — или мы с тобой больше не знакомы. Что-то вроде этого она, как я понимаю, пробовала — не получилось! Так, Кипяток?
Ася молча кивнула головой. Говорить было трудно. На глаза навернулись слезы. Ребята сделали вид, что не замечают этого, но сами опять смутились.
— Тогда ты, по-моему, правильно решила, — сказал Вадим после паузы.
— Это что же, по-твоему, правильно? Убеждать его, уговаривать? Много чести! — возмутился Геннадий.