«О черт, — больше ничего вразумительного на ум Николаю не пришло. Он оцепенело смотрел, как священник пересекает фойе, открывает двери и выходит из кинотеатра, как
вздрогнула, шевельнулась, но осталась на месте толпа приглашенных. Наконец оцепенение прошло: «Продолжать, во что бы то ни стало продолжать». Он махнул указательным пальцем, подзывая к себе одного из ребят, стоящего у входа. Тот быстро подошел к нему с чуть бледным испуганным лицом.
— Зажги снова свечи, — буквально просипел Николай, врубай маг и зови ребят выносить гроб.
Парень молча кивнул головой.
Черная змея ползла по улице, метр за метром поглощая пространство, превращая свежий морозный воздух перед собой в бензиново–солярные испражнения многолошадинносильных двигателей автомобилей после себя.
Змея громко шипела — рев сигналов заглушил обычный уличный шум города, задавил его бурлящий, суетливый гомон. Заглушил он и вой сирены машины «Скорой помощи», беспомощно бившейся в хвосте змеи. Громкое шипение гада накрыло весь город. Все слышали, что ползет змея — мерзкая, опасная, скользкая. В голове змеи ехали две поливальных машины, смывая с дороги всю грязь. За ними, по две машины в ряд, в пять рядов ехали «Мерсы», «Опели», «БМВ» и прочие «Волги». На каждой из машин были укреплены венки, перевитые черными траурными лентами, по которым золотыми буквами: «Любимому Гришеньки от его верной жены Нины», «Любимому папочке от сына Олега», «Уважаемому Григорию Ивановичу от благодарных лицеистов и учителей лицея N 11», «Дорогому Григорию Ивановичу от благодарных врачей», «Мы Вас, дорогой Григорий Иванович, никогда не забудем. Скорбящий коллектив ресторана «Зодиак», «Брату Гриши от брата Коли». А перед всеми этими «Мерсами», «Опелями» и «БМВ» лидером шел черный огромный «Гранд Черокки» с большущим венком из живых роз и лилий, опоясанный по диагонали широкой, в две растопыренных пятерни, лентой: «Нашему Грише от братвы». А за этими передвижными венками, на таком же черном «Гранд Черокки», на его крыше, вознесясь почти что на два метра над бренной землей, величественно, в полированном гробу плыло это «дорогое», «уважаемое», «любимое» Гришкино месиво мяса, костей и жира.
Вслед за этим «Гранд Черокки» с гробом, ехал микроавтобус «Форд» с установленными на нем громкоговорителями, из которых в общую какофонию автомобильных сигналов рыдал похоронный марш. Замыкали колонну многочисленные автомобили приглашенных. На тротуарах улицы, на коленях стояли нищие, протягивая руку за милостыней в сторону блестящей лакированной кавалькады машин. Несколько специально выделенных парней, на мощных «Хондах», в черных кожаных куртках и брюках, с черными шлемами на головах ехали по тротуару, бросая в протянутые, смиренно–просящие руки гривны, двушки, пятерки.
И зазвонили печально над городом колокола…
…Сергей, выехав из гаража на своей белой «девятке», поехал на кладбище. «Приеду к Танюше, помолюсь на ее могилке, расскажу ей как все–таки омерзителен этот мир…»
… «О'кэй, — услышав звон колоколов, подумал Николай Князев, — и на этом пункте программы можно поставить галочку — выполнено».
…В салон автомобиля, наполненный тихим урчанием двигателя, ворвались протяжные удары колоколов. «О, Господи, а это что?» — священник ударил ногой по тормозу. Автомобиль тряхнуло, и тут Сергей все понял. Жалобно завизжала, сдираемая об асфальт резина — «девятка» рванулась с места на второй скорости. Через пять минут отец Сергий уже взбегал по лестнице под купол церкви.
… «Ну подумаешь, свечи погасли, плевать. Зато — колокольный звон — знай наших»! — Николай Князев удовлетворенно хмыкнул, развалясь на переднем сидении своего черного «Опеля».
Инна ехала в «Ауди» рядом с водителем. Сзади разместились еще трое приглашенных. Девушка осмотрелась по сторонам. Улица стала подниматься вверх. Натужней заработали автомобильные двигатели, похоронная процессия полезла в гору. «Дерьмо, всё здесь дерьмо и все здесь дерьмо. И как дерьмо, мы медленно всплываем вверх». И тут она услышала колокольный звон. С заднего сидения автомобиля послышалось: «Во Колька дает! И тут у него, оказывается все схвачено».