— Люди, будьте милосердны.
Инна замерев, смотрела на священника. Он был прекрасен — стройный, высокий с живым, одухотворенным лицом. Девушке показалось, что от него исходят какие то теплые, нежные волны. И баюкают, ее баюкают… Как мама в детстве. Инка тряхнула головой и оглядела зал. Старушки смотрели на отца Сергия с глуповато–умиленным лицом.
«Надо же, как расторгало их спасение блудницы Христом, — подумала Инна, хотя впрочем, если бы сейчас они услышали рассказ о том, как жестоко казнили Христа, выражение у них было бы точно такое же — глуповато–умиленное. Это вообще их стандартное выражение лица в церкви — умиленное». Заметила девушка, и как смотрели на священника ее бывшие подружки, профессионально знавшие мужиков от макушки и до пяток. «От кончика до кончика» — как раньше любила говорить Инна. Судя по их лицам, они выступавшему мужчине ставили высший бал мужской привлекательности. «Такому я бы и бесплатно дала. Молодой, умный, красивый, добрый и еще и священник. Священник и постель — это какой же обалденный контраст. Интересно, а в постели, что он шепчет на ушко? Если заповедь «не прелюбодействуй», так это полный отпад» — Инна словно читала их мысли.
— Вопросы будут? — священник оглядел зал. Зал молчал и десятками глаз смотрел на него. Старушки — тупо–умиленно, юные отроковицы — холодно–вежливо, путаны — проффесионально–оценивающе.
«Надо с ним познакомиться, во что бы то ни стало, надо», — неведомая сила подняла Инну с сидения.
— Святой отец. Вот Вы сказали, что Христос, каждого из той толпы, которая хотела забить Марию Магдалину камнями, воззвал к его совести и каждому написал его грехи на полу храма. И толпа рассеялась.
— Да, ну и что? — отец Сергий узнал в говорившей ту, бывшую на его проповеди в Храме, ту, бывшую на похоронах рэкетира, ту, которую он мысленно так греховно ласкал.
— Христос не писал на полу храма их грехи и не взывал к их совести, — девушка прервала непотребные мысли священника.
— А что же Христос сделал? — отец Сергий, чуть прищурив глаза, смотрел на прекрасную девушку.
— Он телепатически каждому рассказал обо всех его грехах и показал его будущее. Показал он и книжнику Абраму, и Исааку, и Араму…
— Кто это — Абрам, Исаак, Арам?
— Иерусалимские граждане, жившие во времена Христа.
— Где Вы это все узнали? Ведь не в одном из Евангелий этого нет, ни в Евангелии от Матфея, ни в…
— В Евангелии от Бога, — последовал лаконичный ответ.
— Что?
— Святой отец, неужели вы считаете, что в нескольких десятках страниц печатного текста можно вместить подробно все события из жизни такой личности как Иисус Христос?
Сергей ни как не мог понять, что все–таки говорит эта девушка. Зал все также умиленно–вежливо–оценивающе смотрел на священника.
— Девушка, к сожалению, я все–таки никак не могу Вас понять. Если хотите продолжить дискуссию, подождите меня после окончания лекции на выходе из кинотеатра, — и, не давая ей времени на возможные другие вопросы, тут же продолжил:
— Еще вопросы будут?
Вопросов больше не было.
«Если хотите продолжить дискуссию… ", конечно хочу. Еще как хочу!», — Инна, закрыв глаза, сидела в кресле. И неожиданно, дерзко про себя закончила: «Я теперь от тебя, священник, много чего хочу, — и тут же добавила про себя еще более дерзко, — а может, тебя мне Бог послал?»
«Не знаю, кто тебя мне послал — Бог, Дьявол, но прошу тебя — дождись меня, останься возле кинотеатра, — священник почти бежал к выходу из зала, — я два раза тебя терял, и я больше не хочу потерять в третий раз.
Бог или Дьявол сжалился над мужчиной — девушка стояла перед входом в кинотеатр. «Как глупо я себя виду, словно школьник», — увидев девушку, Сергей перешел на шаг. Инна увидела выбежавшего из кинотеатра священника, дернулась было ему навстречу: «Стоп, стоп, дорогая. Ты не школьница, а он не твой бойфренд, просто улыбнись ему». Стреножив свои чувства, мужчина и женщина остановились в шаге друг от друга.