Сергей, не переставая жадно смотреть на Инну, медленно надкусил яблоко:
— Жить в раю без любви так же скучно и неинтересно, как питаться одной похлебкой… иногда и бифштекса с кровью хочется.
Девушка, смотря в горящие глаза мужчины, наблюдала, как он ест яблоко.
— А вот теперь попробуй меня поймать, — не спуская глаз с Сергея, Инна медленно провела руками по вызывающе прекрасной груди. Губы, изогнутые в насмешливой улыбке, разомкнулись, блеснули белые зубы. — Ну же быстрей лови меня, Сереженька…
Мужчина запрыгнул на холмик и кинулся к камню, за которым стояла девушка. Еще шаг и его пальцы коснуться этой загорелой упругой кожи, дотронуться до этого восхитительно приоткрытого ротика. Миг и его руки погрузились в эту дразнящую грудь. Сергей опустил глаза, стараясь пробить взглядом камень, чтобы увидеть то, что за ним скрывается. И тут его словно ударило в грудь — на него из камня смотрели спокойные глаза — Танины глаза. «О Господи, ведь это же Танин надгробный памятник и я стою… топчусь на ее могиле». Раздался страшный треск и Сергей почувствовал, что он проваливается под землю. И от туда громыхнуло: «А! Еще одна душа наша. Клюнула на наживку! А нажива то сладеньк–а–а-я — женщина!» Последнее, что увидел Сергей в раю, прежде чем чернота земли сомкнулась над ним и скрыла голубизну чистого неба, были две пары женских глаз — спокойные, чуть печальные Танины и возбужденно–насмешливые Иннины. Тело мужчины обо что–то ударилось:
— Нет, не хочу! — отчаянно вскрикнул он и… проснулся.
Сергей лежал на полу, судорожно сжимая в руках подушку. «Значит, мою душу ловят на сладкую приманку — женщину», — священник встал с пола, вновь лег на диван и закрыл глаза, — надо пойти на кладбище к Танюше, посоветоваться. Тут только она мне судья и только ее суд я признаю и больше ничей». Человек повернулся на бок». А в раю действительно без любви неинтересно», — сон ласково накатывался на мозг. «А глаза у Танюши там, в Раю, были печальные, но не осуждающие», — это последнее, что успел выдать мозг, прежде чем отключиться на восемь часов.
— Да, горд человек, горд, — медленно мигал Свет, — видите ли, только суд другого человека он признает, а суд Небесный? — Свет яростно вспыхнул.
— Не слепи, Свет, не слепи, — Тьма мягко окутала Свет, — ну скажи: и зачем бы нам нужен был не гордый человек? Смиренность хороша при молитве, но… но Америку покоряли гордые люди, да что там Америка, у людей же цель — Вселенная.
— Ты права, Тьма, гордость им нужна. Но… но дерево иногда надо подрезать, чтобы получить хороший урожай, — чуть померк Свет, стал более мягким.
— Да, иногда надо подрезать, — согласно сгустилась Тьма.
5
«Танечка, ну что мне делать, подскажи. Тебя нет и мне трудно. Ох, как трудно», — Сергей сидел на лавке, возле могилы своей жены.
Осеннее, холодное утреннее солнце даже не делало попытки согреть ссутулившегося, несчастного, сидящего от него за миллионы километров человека. Небольшой, но противный ветерок также не способствовал поднятию настроения. «Все понимаю — похоть тянет меня, — покаянная мысль несмело высветилась в голове и тут же была стерта другой, — нет, не похоть! Инну я… люблю», — и Сергею стало еще стыднее перед Таней. «Как я пытался заглушить эту тягу к ней — молитвы творил, поклоны бил — ничего не помогает, — жалобно неслось ввысь. «Танюша, ты и лучше и чище, но ты — была, тебя нет, Танюша, тебя забрал от меня Господь…», — долго токовал одинокий, маленький человечек, очень долго. Дул промозглый, осенний ветер, обдавая холодом деревья, землю, могилы, памятники над ними. Казалось, все в этом мире остановилось, остыло, и только одна живая плоть тосковала, жаловалась на свою долю, каялась и просила прощения у мертвой плоти. Но спокойно и печально смотрели навсегда застывшие женские глаза на сгорбившегося мужчину и не давали ни совета, ни утешения. Вопросы жизни должна решать живая плоть, а удел мертвой — только покой. И правильно ли будет выбрано решение, покажет жизнь… и оценит Бог.
Глава 5
Пожиратели Хаоса
1
«Странно получается — с тех пор как я стал общаться с Богом через компьютер, я все меньше верю в того Бога, из Библии, — священник посмотрел на спидометр и чуть сбавил скорость, — на Бога надейся, а гаишника остерегайся». Настроение было приподнятое, радостное — человек ехал к любимой, человек ехал к Богу.