«Скоро мост кончится, а там несколько поворотов и я у Инки дома. А потом…, — от страстных мыслей и желания у водителя выступил пот на руках, нога сильнее надавила на акселератор, — а потом мы с Гришкой станем трижды братьями — по крови, по делу и по… влагалищу. А Бог любит троицу», — рэкетир расхохотался. И вдруг, неожиданно екнуло сердце и тут же пропало возбуждение. «А может ну ее к черту, ту Инку. Не моя ведь баба. Че мучить то ее. Отпахала на моего братца и хватит. Пусть летит пташка на волю», — водитель выругался. «Коля, ну у тебя и мысли. Совсем охринел. Какую то бабу пожалел, проститутку. Судьба у нее такая — полежала под одним, теперь будет лежать под другим. Да и потом — Бог же любит троицу», — нога снова нажала на педаль акселератора.
Через пять минут «Опель» остановился у Инниного дома. Князев вышел из машины, зашел в подъезд и сел в лифт. Тот, недовольно заскрежетав, но все же покорно поднял его на третий этаж. Обитая светлым шпоном, стальная дверь. Черная кнопка звонка. «А может не надо», — но большой палец с рыжеватыми волосиками на нем утопил кнопку.
— Тру–ля–ля, — мелодично пропел звонок.
Через недолгую паузу послышался звук открываемой внутренней двери.
— Кто там, — за дверью послышался женский голос.
— Инна, открой, это я — Коля.
Несколько мгновений за дверью думали. Затем щелкнул замок, и стальная дверь открылась. Князев увидел стоящую в коридоре девушку.
— Привет Инна.
— Здравствуй, — голос девушки был холодным, неприязненным.
«Куда ты денешься, все равно моей станешь. Ничего, выкобенивайся, выкобенивайся, потом в постели мне сторицей за все расплатишься».
— Зачем пришел? — между тем продолжала девушка.
— У–у–у, какая холодность. Зачем пришел? В гости. Соскучился по тебе, — и, видя, что девушка все также неподвижно продолжает стоять в проеме входной двери, добавил, — может все- таки впустишь хорошего друга?
Девушка молча развернулась и пошла внутрь квартиры. Мужчина вошел и закрыл дверь.
— Как живешь? — Князев стоял посреди комнаты, оглядываясь кругом.
Обстановка со времени его последнего посещения этой квартиры, а это было месяца четыре назад, на первомайские праздники не изменилась. Нет, все–таки немного изменилась. В центре одной из стен, возле которой стоял стол с компьютером, висела роскошная цветная фотография — распятый Христос.
— Инн, ты что, в религию ударилась, — Николай кивнул головой на фотографию.
— Не твое дело, — девушка села на диван.
— Грубишь, Инка.
— Зачем пришел?
— Я же сказал — в гости.
— А я тебя звала?
— Что, названный гость хуже татарина?
Девушка проигнорировала вопрос и вновь спросила:
— Зачем пришел? Вроде два месяца еще не прошло.
— А зачем ждать? Ответ все равно то ясен, чего тянуть то?
— Может тебе и ясен, а мне нет.
— Неужели, — Князев подошел к сидящей на диване девушки, присел перед ней на корточки, усмехнулся и продолжил, — хватить тянуть резину, Инка. Все равно ты будешь моей.
Девушка резко встала, едва не сбив сидящего перед ней на корточках мужчину, быстро подошла к столу с компьютером:
— Уходи, Коля. Два месяца еще не прошли. А до этого времени ты обещал меня не трогать.
— Да мало ли что я обещал, — Князев поднялся на ноги, не спеша, в развалку подошел к девушке, взял рукой за ее подбородок и смотря прямо ей в глаза процедил, — хватить из себя целку то строить. Ты под сколькими мужиками перебывала? А тут на тебе — не хочет давать. Никуда ты не денешься, будешь давать мне сколько я захочу и как я захочу.
Девушка резко крутанула головой, освобождаясь от волосатых мужских пальцев на своем подбородке:
— Прошу тебя, Коля, уходи. Оставь меня в покое.
— Счас, разбежался, — с этими словами мужчина неожиданно схватил девушку за плечи и опрокинул на диван. Затем, навалившись на нее, и, прижав своим лицом голову девушки к дивану, впился губами в ее рот. Инна молча отбивалась.