Инна вытащила кошелек, и две протянутые руки уволокли по десять копеек гонорара за работу.
— Благослови тебя Бог, — и девушка тут же перешла в другие руки.
— Подайте, Христа ради, — и вновь две руки утянули двадцать копеек.
Инна прикинула — до дверей церкви расположилось десяток пар подельников. «Если каждой паре давать по двадцать копеек, то выходит два гривны. Это конечно меньше, чем стоит входной билет в ночной клуб, но там и удовольствия можно получить несравненно больше».
Следующую пару нищих девушка одарила десятью копейками на двоих. По принятому здесь прейскуранту, за такие деньги «Благослови тебя Бог» не полагалось. Еще через пару просящих Инна перестала давать милостыню. «Если нищие — это божьи люди, то пусть Господь и заботится о своих коллегах. А я не Христос — я не могу, как Он, накормить пятью хлебами пять тысяч голодных». Так идя сквозь строй, исполняющий на разные — тенорные, басовые, с хрипотцой, а то и просто гнусавые голоса: «Подайте Христа ради», Инна, наконец, добралась до дверей церкви.
«Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (14), — тут же голосом любимого, назидательно, окатило ее, едва она открыла дверь. Инна оглянулась — «блаженные нищие» профессионально обрабатывали очередного клиента. «Ну что ж, если я окончательно разуверюсь в этом мире, то вступлю в гильдию нищих, а что — работать не надо, стой себе и проси: «Подайте Христа ради» и с голоду не умрешь и еще Царство Небесное в конце обещано. Красота! — девушка еще раз окинула взглядом согнутые спины и протянутые руки, — нет, все же противно, противно так жить, пусть даже тебе обещан рай. «Чем жить, стоя на коленях с протянутой рукой, выпрашивая у сильных мира сего разные подачки, лучше зубами вырывать себе достойную жизнь и пусть, даже, в конце тебе светит за это ад», — девушка решительно шагнула в церковь, откуда успокаивающе неслось: «Блаженны вы, когда будут поносить вас…»(12) Инна тихо встала за спинами прихожан.
— Люди, братья и сестры, будьте стойки в вере в Господа нашего Иисуса Христа. И будьте терпеливы в страданиях ваших. За это вас ожидает Царствие Небесное, — голос священника проникновенно звучал под куполом церкви, отражаясь от стен, окон, ликов Христа и Божьей Матери. «Поистине религия — великолепное обезболивающее для душ тех, которые поставили на себя крест в этой жизни и Господь, нет, не Господь, а его образ в сознании людей, есть великий и самый главный анестезиолог для человечества. Ну а лично для меня мой Сережка — самый главный, любимый анестезиолог, извини Господи за мою правду» — девушка посмотрела на любимого. А он, не подозревая о своей «второй профессии» продолжал:
— И да не соблазнят вас мирские искушения — все они пыль и суета перед лицом Вечного. Ибо как сказал Господь: «Ибо ты говоришь: «Я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен и жалок, и нищ и слеп и наг. Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей, и глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть. Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак, будь ревностен и покайся» (15). «Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю», — девушка машинально повторила услышанные слова, — а ведь Он Сережку любит, иначе не связался с ним по Интернету. Значит и его Он «обличаю и наказываю». Ох, Господи, не надо его наказывать, он хороший, очень хороший…»
А между тем над головами вдохновенно плыло: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною…» (16). «А мы с Сережей услышали Его? Услышали! И Сергей должен опубликовать то, что напечатал принтер. Может, именно для этого Он его и избрал», — Инна во все глаза смотрела на своего любимого мужчину.
«Побеждающему дам сесть со мною на престоле Моем, как и я победил и сел с Отцом моим на престоле Его. Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам» (14), — неслось в Небеса. «А мы с Сережкой кто — побеждающие или нет. И где мы будем, в конце концов — ох, наверное, уж не на престоле», — девушка не спеша, удалялась от церкви, удалялась от любимого, удалялась от Бога… — не буду впутывать Сергея в эти свои дела. Я и так его запутала между Богом и собой. Бог мне тогда помог, может и сейчас поможет».
5