– Пива, чипсов, орешков, два пирожка, два беляша, чебуреки…
– Зачем?
– Мы едем неизвестно куда, неизвестно сколько там пробудем и неизвестно когда сможем вернуться обратно, так что не помешает небольшой запасец.
Подползла электричка. На всякий случай уточнив маршрут данного транспортного средства, мы залезли в вагон. Заняв место у окна, Тая принялась озираться, с подозрением оглядывая публику. Как на грех ни какой пьяной или криминальной морды не виднелось, сплошное расстройство, что ни говори. Рядом со мной уселась толстая тетенька с невиданным количеством сумок, пакетов и авосек. Долго и основательно она распихивала свое богатство везде, где только можно, в результате нам с Таей некуда стало девать ноги.
– Извините, – мгновенно вспылила от такого дискомфорта подруга, – вы не могли бы часть убрать наверх? На полку?
– Я пожилой человек! Чего ради буду сумки наверх тягать?! – взвизгнул противный тётус.
Тая распахнула, было, пасть, и я поспешила перейти на другие места, уверяя подругу, что здесь нам будет гораздо удобнее. Тайка еще малость поругалась, повозмущалась и успокоилась. Точным ударом о край сиденья она открыла бутылку пива и принялась лечить нервную систему.
– Тай, еще одиннадцати нет, не рановато ли для пьянства?
Ох, зря я это сказала… В течение должно быть получаса, я выслушивала все, что думает обо мне любимая подруга.
– … тоже мне, нашлась праведная моралистка! – закруглилась, наконец-то Тая.
Оплеванная, пристыженная и поставленная на место, я выудила из ее пакета чебурек и принялась тянуть зубами холодное резиновое тесто поджаренное, скорее всего, на машинном масле, потому что ни одно подсолнечное или растительное не может иметь подобного запаха. Выпустив пар, Тайка пришла в симпатичное расположение духа и вспомнила о расследовании.
– Послушай, а что мы будем делать в этих Подосинках? Ну, приехали, и дальше что?
– Посмотрим, что это за местечко, – пожала я плечами, не зная, куда приткнуть чебуречные огрызки.
– Ну, посмотрим, а дальше что?
– Там и видно будет. Дай глотнуть, а то чебурек намертво застрял в пищеводе.
До Подосинок мы плюхали целый час, Тайка успела и вздремнуть, и проснуться, и проголодаться. Я же листала свою, вернее свою бывшую газету и печалилась. Даже и не знаю, почему, но печаль в душе присутствовала.
– Станция «Семьдесят третий километр», – сообщил женский голос. – Следующая станция «Подосинки».
– Приехали, – заметила я.
– Угу, – кивнула Тайка, толком ответить она не могла, так как ее рот до отказа был набит чипсами.
Выйдя на платформу, мы огляделись. Примерно так я себе все и представляла: с десяток домишек, дальше лес дремучий и с другой стороны станции тоже лес с домишкам.
– Волшебно.
– Тай, ну а чего ты хотела?
Она пожала плечами.
– Идем, что ли?
– Куда?
– Туда!
– Зачем?
Лучше б я одна поехала, честное слово.
– Надо пообщаться с местными жителями, узнать, где у них тут секта базируется.
– Типа, хотим вступить? – хмурилась Тая.
– Почему бы и нет.
– Так не пойдет, – она присела на лавочку, – будет и глупо, и подозрительно, если мы начнем ломиться в дома к подосинковцам с горячим желанием попасть в секту, нас просто пошлют куда подальше.
– А что ты предлагаешь? – я присела рядом.
– Надо подумать, – и она полезла в пакет за следующей бутылкой пива.
Пока она усиленно думала, я закурила и напрягла извилины. И мысль не заставила себя долго ждать.
– Тай, нам все равно нечего делать, сидим мы без работы, отчего же нам не снять тут домик или часть домика? Придумаем себе правдоподобную легенду и будем потихонечку выяснять, что, где и зачем.
Подруга сочла мою идею вполне вменяемой.
– А если никто ничего не сдает?
– Понадеемся на лучшее.
И мы пошли к людям.
В первом доме нам никто не открыл. Облаенные с ног до головы бесновавшимся за забором лохматым бобиком, мы пошли дальше. В следующем доме немного повезло, по крайней мере, из окна донеслось:
– Кто тама?!
– Извините, пожалуйста, – заголосила Таюха, – вы не подскажете, тут никто дом не сдает?
– Чаво?
– Вы не могли бы выйти на минутку?
Дверь наконец-то приоткрылась и на порог вылезло не пойми чего в синих штанах и зеленой кофте.
– Вы не знаете, в ваших краях никто случайно не сдает дом или комнату?
– Не знаю! – ответило не пойми чего и ушло обратно в свое логово.
– М-да, – покачала головой Тая, – мне нравится тут все больше и больше.
В третьем доме проживала крошечная старушка и гигантский беспородный пёс. Выслушав нас, она призадумалась и сообщила, что «вроде бы у Мордухиных дача уже на зиму закрыта, может, они и сдадут».
– А больше никто ничего не сдает? – отчего-то с Мордухиными мне заранее не хотелось связываться.
Старушка крепко призадумалась и отрицательно качнула головой.
– А вы не подскажете, как найти этих Мордухиных?
– Вон в тот дом с синими окнами идите, там Афанасьевна живет, они приятельствуют.
Поблагодарив, мы поплелись теперь уже к Афанасьевне. К счастью хозяйка оказалась дома. Услышав наши вопли, она выскочила на крыльцо.
– Здравствуйте, – снова завела пластинку Тая, – не подскажите ли, как нам связаться с вашими соседями Мордухиными?
И долговязая, сухая тетенька с серым пучком волос на макушке учинила нам форменный допрос по всем статьям: кто мы, откуда, зачем нам Мордухины, откуда мы их знаем… Тая терпеливо отвечала, элегантно привирая где необходимо. На вопрос, зачем нам нужна мордухинская дача, подруга неожиданно выдала:
– Мы писательницы из Москвы, хотим написать книгу в спокойной загородной обстановке.
Афанасьевна пристально уставилась на наши персоны, но вскоре ее настороженное лицо прояснилось, сильно все-таки в нашем человеке, особенно старой закалки, благоговение перед печатным словом и телевидением. Чтобы расположить ее к нам окончательно и бесповоротно, я приплела еще и то, что мы являемся членами Союза Писателей. Афанасьевна размякла, стала звать на чаёк, но нам нужен был адрес, только адрес и ничего кроме адреса. Раздобыть у этого Штирлица в юбке нам удалось лишь московский телефон счастливых владельцев дачи в Подосинках.
– Спасибо! До свидания!
И, утирая пот со лба, отправились восвояси.
– А ты еще хотела про секту тут выяснять, – вздохнула Тая. – Который час запросто так не скажут.
Афанасьевна так сильно замусорила нам мозги своим допросом, что мы даже не додумались хотя бы взглянуть на эту дачу. Об этом мы подумали лишь усевшись в электричку.
– А какая с другой стороны разница, – вздохнула Тая, принимаясь за остывший и окаменевший пирожок с неизвестно чем, – все равно других вариантов нет.
– В принципе, да, к тому же, дача есть дача, что такого ужасного может быть в даче?
– Абсолютно все, – мрачно ухмыльнулась Тая.
Глава тринадцатая
Приехав домой, я первым делом позвонила Мордухиным, ответил бодрый мужской голос. Как звали членов этого, безусловно, почтенного семейства, я не знала, поэтому, пришлось выкручиваться.
– Здравствуйте, это господин Мордухин?
Трубка молчала секунд тридцать, затем уже не такой бодрый, а малость растерянный и испуганный голос протянул:
– Да-а-а-а…
– Простите, пожалуйста, как ваше имя-отчество?
– Николай Степанович…
Кажется, «господин Мордухин» окончательно выпал в осадок и не знал, к чему готовиться, то ли к свадьбе, то ли к похоронам.
– Николай Степанович, – продолжала я тем же протокольным тоном, – у вас имеется дача в Подосинках?
– Да-а-а-а… – прошептал он, – что случилось?
– Ничего особенного. Вы не хотели бы ее сдать на месяц?
– Кому? – изумился Мордухин.
– Двум оперативным работникам отдела по борьбе с организованной преступностью!
Тайка восхищенно за мной наблюдала, расчесывая Лавруше хвост и лохматые панталоны. Мордухин что-то пробулькал невразумительное.