– Проходите, – посторонился он, распахивая калитку.
И, затаив, дыхание мы последовали за ним.
Первое, что бросалось в глаза – здоровенный бревенчатый дом в центре, похожий на красивую рубленую избу. На приблизительный подсчет, в общине имелось с десяток белых двухэтажных коттеджей с малиновыми крышами. Аккуратные дорожки, огороды, цветники… офигительно, я бы сказала, офигительно! Люди добрые, и сколько ж денег надо было втюхать в свое служение не пойми чему, уму не постижимо! Судя по Таискиному виду, на нее тоже произвело впечатление имущество духовных граждан, прямо таки сильное впечатление.
– Я отведу вас в трапезную, – произнес нас провожатый, – там можно будет и передохнуть и перекусить.
– Спасибо! Спасибо огромное! – Тая догнала его и пошла рядом. – А как вас зовут?
– Гроуль.
– О… а нас Сена и Тая.
Впервые в жизни мне не стали задавать вопросов о моем имени. В благодарность, я не стала ничего расспрашивать насчет «Гроуля».
Коттедж прямо за рубленой избой и оказался трапезной. Обувь требовалось оставить при входе. Мы поставили свои грязные бахилы на специальную пластмассовую полочку и вошли внутрь. Нижний этаж практически целиком занимало просторное помещение с двумя длиннющими столами, накрытыми беленькой клеенкой с желтенькими цветочками, аккуратными рядами теснились табуретки. На стенах красовались изображения уже знакомых нам странных синих крестов в цветочных рамочках и картонные таблички с изречениями. Наверняка, это были очень умные, священные изречения… но нам некогда было вчитываться во всякие сектантские глупости.
В помещении было пусто.
– Присаживайтесь, – широким жестом пригласил Гроуль, – сейчас я попрошу святых сестер вас накормить. Обед у нас уже закончился, но что-нибудь наверное осталось.
Он ушел куда-то вглубь, оставив нас в одиночестве. Мы присели за стол поближе к двери. На всякий случай.
– Это что значит, – шепнула мне Тая на ухо, – мы будем доедать объедки за святыми сестрами?
– И братьями тоже. Слушай, даже и не представляла, что какая-то никому не известная секта может отгрохать такое богатенькое поселение. Один забор дороже мордухинской дачи раз в пятьдесят. А коттеджи какие красивые! Откуда ж столько финансов?
– На самом деле, эти дома не такие уж и дорогие, мои родители похожий на даче себе замастрячили. На стенах не доски и не вагонка, это сайдинг, а он дешевый. Недорогие сборные домишки.
– Тая, все равно, какими бы дешевыми не были эти домишки, отгрохать такую общину – миллионное дело.
– Тише ты, кто знает, может их спонсирует свихнувшийся на религиозной идее американский миллиардер.
– Это надо выяснить. Ну, где там наши объедки?
Минут через пять нарисовался Гроуль, вслед за ним шли две тетеньки с пластмассовыми подносами в руках. Тетеньки были облачены в длинные юбки и свободные кофты, волосы скрывали белые косынки.
– Бог к вам, – приветствовали нас они, выставляя перед нами тарелки и кружки.
Мы улыбались и кивали, не зная, как правильно отвечать на это приветствие.
– Кушайте на здоровье.
И вся компания вместе с Гроулем ушла в обратном направлении. В тарелках оказалась гречневая каша, ломтики свежих огурцов, по тонкому кусочку черного хлеба, а в дешевых граненых стаканах источал свой приторный, удушающий аромат компот из сухофруктов, до одури знакомый со времен школьной столовки.
– Сена, хочешь мой компот?
– Я тебе хотела предложить.
Гречка и огурцы оказались не солеными. То есть, вообще без соли.
– Ой, фу-у-у-у, – скривилась Тая.
– Ешь, давай, а то святые обидятся.
И мы принялись давиться чуть теплой пресной кашей.
Когда мы перешли к огуречному десерту, явился Гроуль. Он уселся напротив и спросил, нравится ли нам кушанья. Мы ответили, что все волшебно.
– Я поговорил о вас со святыми служителями, – сказал он. – Уже темнеет, вы можете остаться на ночлег в общине.
Ё-мое, как все просто…
– Где вы живете?
– На станции Подосинки.
– О, да это совсем рядом, как вы умудрились заблудиться?
– Да мы и в трех соснах умеем блудить, – печально вздохнула Тая, – должно быть мы ходили по кругу.
– Надо сказать, – подхватила я, – леса тут серьезные, мы уже отчаялись, но слава небесам, мы натолкнулись на вашу замечательную общину.
– Иначе страшно подумать, что было бы дальше, – поддакнула Тая, глядя на Гроуля расчудесными глазами. – Вы нам просто жизнь спасли.
Кажется, Гроуль был очень доволен этим обстоятельством.
– На верху есть пара гостевых комнат, там вам будет удобно.
– Ой, спасибо, спасибо.
Так мы расшаркивались до тех пор, покуда не завершили свою трапезу, затем Гроуль проводил нас наверх. Мы украдкой стреляли глазами по сторонам, но ничего сверхъестественного пока что не попадалось: коридор, на манер гостиничного и двери без отличительных знаков по обе стороны. В конце коридора светилось большое окно. Гроуль вел нас в самый конец, к последней двери у этого окна.
– Замков у нас нет, – он толкнул дверь, – мы не чиним препятствий для великой свободы духа.
В большой комнате, так же напоминавшей гостиницу, имелось четыре простеньких кровати под синими одеялами, стол у окна, четыре табурета и полочки на стене, уставленные книгами и брошюрами известного содержания.
– Душевая и уборная по вашей стороне через две двери.
– Во как… – невольно вырвалось у Таи.
Должно быть, Гроуль уловил в ее голосе недовольство, и произнес с мягкой улыбкой:
– Мы не ставим перед собой задачи ублажать никчемную телесную оболочку. Наши святые послушники крайне скромны в своих потребностях, их духовный мир столь велик, что не нуждается в излишествах.
Мы молча внимали святому Гроулю.
– Ужин у нас заканчивается в половине восьмого, к девяти спускайтесь в трапезную, вас накормят.
Мы рассыпались в благодарностях. Напоследок он изрек еще что-то высокопарное о духе и боге, и отчалил восвояси.
– В излишествах они не нуждаются, ну-ну, – Тая поставила пакеты на стол и выглянула в окно, – вот уж не думала, что элементарная личная гигиена считается излишеством.
– Боюсь, мне трудновато было бы существенно увеличить свой духовный мир, питаясь пресной гречкой с этим вонючим компотом, уверена, он был без сахара.
– Слушай, – из-под вороха опят Тая извлекла пакет с хлебом и колбасой, – а чего у них тут все поголовно святые? Даже послушники.
– Не знаю, может, им так нравится. И мне бутербродик сделай.
– Давай вино откроем?
– А если у них тут строжайший запрет на алкоголь?
– Так мы ж никому не собираемся предлагать.
– А если запах учуют?
– И за это выгонят на ночь глядя? Надо же чем-то колбасу запить, в конце-то концов.
Я в принципе и не возражала, прогулка по лесу с тяжелыми пакетами оказалась весьма и весьма утомительной, стаканчик Каберне никак бы не повредил. Пока Тая ковыряла пробку маленьким штопором из перочинного ножа, я осматривала наше временное пристанище. Вообще ничего интересного. Тогда я подошла к полочке и взяла первую попавшуюся брошюру. Все тот же нелепый синий крест на обложке.
– Эврика! – Тайка вытащила пробку. – Поищи в пакетах стаканчики.
Подумать только, даже в религиозной общине мы не расстаемся со своими греховными пристрастиями. Плотно закусив и глотнув вина, мы приободрились и повеселели.
– Итак, – Тая убрала в пакет остатки нашего пиршества, а в стаканчики налила еще, – пока все выглядит чинно и благородно. Есть ли у вас план, мистер Фикс?
– Первоначальную задачу – проникнуть сюда и остаться на ночь мы выполнили. Теперь не мешало бы остаться тут на пару дней. Надо подумать, как это сделать. Может прикинуться больными?
– Это может быть чревато, а вдруг у них окажется врач и он в два счета разоблачит наше симулянтство или же нас быстренько спровадят на «большую землю». Думаю, самый верный ход – изобразить бешеную заинтересованность их идеями и пламенное желание вступить в стройные ряды.