– Что?
– Почему одни портреты в синих рамках, а другие в белых.
– Да? Как интересно, и почему же?
– Синие находятся в стадии духовного роста, но они уже выросли настолько, чтобы занять место на стене молельной, остальные, стало быть своими молитвами помогают им подняться выше и работают над собой, чтобы присоединиться к синим. А те, кто в белых рамках поднялись так высоко, что смогли воссоединиться с Вселенским Духом, публика поддерживает их на этом почетном месте своими духовными стараниями, собственно, к этому они все и стремятся – попасть в белую рамку. Это я фигурально выражаюсь.
– А где они, эти воссоединившиеся?
– Этого я не успела узнать, мы пришли в молельную. Слушай, как курить хочется, аж уши в трубочку сворачиваются.
– Придется потерпеть.
В коттедже мы завернули в уборную, обсудить план моего заболевания.
– Тай, каким образом я подхвачу дизентерию? Предупреждаю сразу, облизывать грязный пол или еще чего похуже не буду.
– И не надо. У меня в походной аптечке имеется такое слабительное – в космос можно улететь вместе с унитазом.
– Ты взяла с собой слабительное? – удивилась я.
– Хе, я много чего взяла, и слабительное, и закрепительное, и снотворное…
– Снотворное тоже может понадобиться, – задумчиво произнесла я, изучая раковину.
– Я ж запасливая, ты же знаешь.
Тая очень гордилась собой.
– Значит так, завтра я должна попасть в целительную.
– А почему не сегодня?
Да, собственно…
– Сегодня хочу еще как следует все обдумать, наговорить на диктофон и еще выкупаться в душе. Чувствую себя бомжихой с трех вокзалов! И одеться нужно полегче, а то как капуста, да и спать не удобно. Значит так, я пойду в хозблок выясню насчет полотенец, а ты иди в «матрасную», маячь на глазах.
– Угу.
Я прошла в конец коридора и постучала в дверь комнаты с постельными принадлежностями. Открыла мне незнакомая тетенька. Выслушав мою просьбу, она сообщила, что банные дни у них по пятницам.
– А сегодня какой день недели? – с робкой надеждой поинтересовалась я.
– Воскресенье.
И дверь захлопнулась. В прострации я поплелась в «матрасную». Тая все еще топталась у входа. Мы снова ушли в уборную.
– Что? Не дали?
– Они моются по пятницам!
– А сегодня какой день?
– Воскресенье!
– Ох, ничего себе! Да мы запаршивим тут как бродячие собаки!
– Пойдем хотя бы переоденемся.
«Камера хранения» не запиралась. Тая взяла с полки нашу сумку, расстегнула молнию и с тоской взглянула на бутылку вина.
– Потом, солнце мое, вот закончим и отметим.
Переодевались прямо на месте, не думая, что кто-нибудь может войти. Нам было уже все равно.
– Итак, – из сумки Тая извлекла пакет с таблетками, – для полноценной дизентерии требуется…
– Я в курсе, что для этого требуется, – мрачно перебила я.
– Ты слушай умного человека, – из пакета она извлекла коробочку с таблетками. – Это закрепительное. Выпьешь, потом плотненько пообедаешь и поужинаешь, а завтра с утра шарахнешь слабительного и понесешься со свистом. На всякий случай надо этикетку оторвать.
Она принялась соскребать с пузырька веселую зеленую этикеточку с желтой надписью: «Слабин».
Проглотив закрепительное, я сунула «Слабин» в карман брюк, одернула юбку, и мы вернулись в «матрасную». Наши сектантские подруги усиленно читали, сидя на полу. Мы прихватили книги и пристроились рядом с маленькой девушкой с лицом печальной мартышки. Маясь от скуки, я сначала просто бездумно листала книжку, затем стала украдкой наблюдать за своей соседкой. Она смотрела на одну и туже страницу, не переворачивая ее. Это не могло не заинтересовать. Минут через десять, я не выдержала и решила ее потревожить.
– Святая сестра, – шепнула я ей в прикрытое платком ухо, – почему все время на одну страницу смотришь?
Она подняла не меня туманный взгляд и спокойно ответила:
– Надо постичь глубинный смысл каждой фразы, только так можно подняться на следующую ступень.
– А что на следующей ступени?
Тайка вся подалась к нам, развесив уши.
– Там сестры и братья имеют счастье общаться со святым Актавием и приближаются к познанию Великого Вселенского Духа.
– А дальше?
– Идем по ступеням ввысь.
Весьма туманно, но хоть что-то. Девушка вновь уставилась в книгу, казалось, она мгновенно забыла и обо мне и о нашем разговоре. Насколько я могла судить, проследив ее взгляд, девушка постигала глубинный смысл фразы: «Вселенский Дух присутствует везде». М-да, можно задуматься недели на три. Наблюдая за остальными девушками, я ждала, что хотя бы одна перевернет страницу – ничего подобного. Сидят как фигурки нецкэ, склонив головы в одинаковых беленьких платочках, и смотрят в книги. И какие ни там видят фиги, известно только их замутненному сознанию. То еще зрелище, я вам скажу, гражданин начальник…
Ровно в половине первого, будто у всех имелись потаенные внутренние часы, девушки зашевелились, принялись подниматься, ставить литературу на полки – подошло время обеда.
По дороге в трапезную, я думала о том, что такая однообразная жизнь, помноженная на постоянную промывку мозгов со стороны Актавия и кареглазой барышни, способны из любого нормального человека сделать полного идиота. И очень хотелось постичь смысл всего этого предприятия, а так же не мешало бы посмотреть, зачем в заборе за целительной неприметная калитка? Это надо было выяснить непременно.
За обедом мне пришлось есть. Более того, мне пришлось съесть все, иначе имитировать дизентерию было бы нечем. Давясь и страдая, я глотала непонятную серую кашу, на каждом комке страстно желая вернуть ее обратно в тарелку. И понять из каких конкретно злаковых произвели это кошмарное блюдо не представлялось никакой возможности. Мне было очень нелегко, а народ наворачивал за милую душу, будто подали отбивную с жареной картошкой, а не липкий безвкусный клейстер. Да, этим людям действительно было все равно, где спать, что есть, во что одеваться, у них была Идея, Цель, а все остальное – ерунда. Наверное именно так и жили святые… я имею в виду нормальных святых.
Отобедав, я поплелась на выход, через минуту ко мне присоединилась Тая.
– Все съела? – она с подозрением вглядывалась в мою перекошенную физиономию.
– Угу, – выдавила я. Каша стояла в горле.
– Умница. А сегодня даже вкусно было, да?
– Тай, тебя что, уже зазомбировали?
Она все равно не поняла, а объяснять мне не хотелось.
Ни мне, ни Тае не улыбалось счастье по два раза на дню торчать в духоте и тесноте с берушами в ушах. Мы отстали от общей группы и поплелись в самом хвосте.
– Как бы туда не пойти, а использовать время с пользой?
– Боюсь, среди бела дня это сложновато, – вздохнула Тая, – никакой гарантии, что за нами не наблюдают откуда-нибудь из окна. Вот вечером, в темноте можно попытаться, а на что ты хочешь потратить время?
– На калитку за целительной, надо узнать, что там такое. Выйдем через наши три доски и глянем.
– Ой, Сена, я прям заранее волнуюсь.
– Это лишнее. Кстати можно сходить туда и ночью, когда все отключатся.
– Даже не думай! Ночью я никуда не пойду!
– Тише ты, хорошо, попробуем пропустить вечернюю дойку, авось и сходим за забор на разведку.
Глава двадцать девятая
Погода портилась. Поднялся сильный ветер, и к пяти часам совсем стемнело. Народ стал собираться в молельную, я же все размышляла, каким же образом взять из сумки фонарь и ходить с ним, чтобы никто не заметил. Проблему решила Тая.
– Значит так, сейчас куртку надену, там внутренний карман есть, туда суну фонарь…
– Тая, – восхитилась я, – я о том же самом думала!
– Пора бы уже перестать изумляться, что наши передатчики, – она постучала себя пальцем по лбу, – настроены на одну волну.
Дождавшись, покуда все уйдут, мы прошли по пустынному коридору в «камеру хранения». Из нашей сумки Тая извлекла черную куртку-ветровку, во внутренний карман пристроила фонарь, надела, застегнула молнию и стала похожа на сектантку-террористку особенно со съехавшим на лоб платком.