– Ну да, много сладкого вредно, – улыбнулся я. – Но чай я тебе всё-таки налью.
Я встал и подчеркнуто повернулся к ней спиной, загремев чайником. Пусть видит, что я чувствую себя хозяином положения. Она ничего не сказала.
– Так что, Ирина... Морозову своему скажи, что я ничего не знаю. Тупой опер, сразу лапать полез, чего с него взять. Так и тебе будет проще, и мне. Будущий муж в курсе этих дел?
– Н-нет...
– Вот и хорошо. Пусть так и дальше остается. Если этот Морозов снова тебя начнет ко мне подсылать – отказывайся, скажи, что поругались, что у тебя свадьба на носу, роды, беременность сложно проходит... ты, кстати, на учет в женскую консультацию уже встала?
От неожиданной смены темы она на пару секунд растерялась.
– Д-да... неделю назад.
– Вот и хорошо, – повторился я. – Занимайся личной жизнью, готовься к появлению ребенка – это очень ответственное дело, его нельзя пускать на самотек. Если вдруг какие-то проблемы будут – звони, попробую помочь, думаю, удастся тебя на обследование в нашу ведомственную клинику направить. Поняла?
– Д-да, п-поняла...
– Вот и хорошо, – блин, привязалось это выражение. – Вот, держи свой чай, – я поставил полную кружку перед Ириной. – И запомни – не стоит лезть во взрослые игры, если ты в них ничего не понимаешь и не имеешь своей выгоды. Те вопросы, которые ты мне задавала, очень опасные. Для тебя в первую очередь. А Морозов слиняет, оставив тебя разбираться с последствиями. На него даже не надейся.
Это тоже было не совсем так, но Ирине пока не стоило знать истинное положение вещей. В конце концов, ей всего двадцать шесть.
Она отхлебнула горячий напиток и с мольбой посмотрела на меня.
– Ты всё-таки обиделся, что я теперь не с тобой... – у неё получилось сказать это как-то жалобно – простая констатация факта, не более.
– Задета моя мужская гордость, не более, – улыбнулся я. – А в остальном я и в самом деле желаю тебе счастья в личной жизни и здорового ребенка. Надеюсь, твой первенец будет мальчиком. Когда ему срок подойдет?
– В мае... но я вижу, что ты совсем не огорчен, что мы расстаемся...
– Ирина, а я по долгу службы и не должен устраивать истерики и бить посуду. К тому же скоро Новый год, по телевизору новый «Кабачок «Тринадцать стульев» покажут, жизнь прекрасна и удивительна, а в тебе растет новый человечек – разве это стоит моего огорчения?
Она помотала неодобрительно головой.
– Что ж, тогда мне пора. Спасибо, что угостил тортом, он был очень вкусный.
Собралась она на удивление быстро. Моё предложение забрать остатки «Праздничного» отвергла, хотя и после обдумывания – и скрылась за дверью. Провожать её я не пошел.
Вместо этого я вернулся на кухню, допил чай, вымыл посуду, потом перебрался в комнату, включил свой верный «Рекорд» и под шутки пана Спортсмена достал пару листов писчей бумаги, заправил чернилами ручку и аккуратно вывел на бумаге:
«Сов. секретно экз. ед
Начальнику 5-го отдела УКГБ по г. Москве и Московской области
полковнику Денисову Ю.В.
Рапорт...»
Завтра придется ехать в Контору и регистрировать этот совсекретный документ, а во вторник докладывать Денисову ещё и об этом. Но я был готов к этому. Ведь фактически я вышел из этой ситуации победителем – и, возможно, установил ещё одного диссидента, который до сих пор выпадал из поля зрения нашего управления.
[1] Фильм 1963 года, снят по одноименной пьесе Всеволода Вишневского про женщину-комиссара (её сыграла Маргарита Володина), которая железной рукой навела порядок на анархистском корабле «Громобой». В СССР фильм посмотрели 46 млн зрителей, в Каннах он получил один из призов, а Володину признали лучшей актрисой года по опросу журнала «Советский экран». Если не смотрели – советую; ключевая фраза – «Ну, кто ещё хочет комиссарского тела?».
Глава 5. « В блокноты ваши капает слюна»
Звонок телефона раздался ровно без пятнадцати пять – я специально посмотрел на часы.
– Орехов? Зайди. Один, – быстро сказал Денисов, и в трубке прозвучали короткие сигналы отбоя.
Этого звонка я ждал чуть меньше восьми часов – и почти четыре дня. Новый год у меня прошел сумбурно, хотя я даже ничего не выпил. Досидел до поздравления от Генерального Секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева – кажется, это было впервые в истории отечественного телевидения, но меня не впечатлило, оно почти ничем не отличалось от того, что было и полвека спустя. [1]
«Новогодний Огонек» я вытерпел минут двадцать, потом выключил телевизор и завалился спать. Мне снилось не пойми чего – ночью я просыпался со странной периодичностью в один час, один раз – в холодном поту после какого-то кошмара, но сами сны забывал сразу после пробуждения. Наутро осталось лишь ощущение, что мозг пытался как-то примирить два набора воспоминаний – мои и Виктора Орехова, в теле которого я оказался, но никаких доказательств этого не было. Впрочем, я чувствовал себя гораздо лучше – и, что самое главное, не забыл ничего. Ни своего личного, ни того, что мне досталось от Виктора. Было бы забавно, если бы я эти три дня пытался судорожно придумать то, на что подписался под воздействием послезнания.
А так составление рапорта про иноагентов и примерного плана мероприятий по разоблачению финансирования отечественных диссидентов враждебными государствами прошло очень легко и быстро. Макс был человеком ответственным, он позвонил, как мы и договаривались, вечером первого января, но его участие мне было нужно лишь для подстраховки. Впрочем, определенная польза была и от этого звонка – мы устроили натуральный мозговой штурм, а он неплохо поработал адвокатом дьявола, в результате чего мы обнаружили пару забытых мною вещей, которые я добавил в черновик.
Также первого я съездил в Контору, сильно удивив дежурного. Впрочем, он безропотно организовал мне работу первого отдела по упрощенной схеме, я завел секретную папку на Ирину, единственным содержимым которой был мой рапорт о её вчерашнем визите.
Все остальные документы я составил уже второго, а третье посвятил себе – проспал почти до обеда, съездил в центр, чтобы пообедать в «Праге», а вечером тупил в телевизор, одновременно заново прогоняя в голове аргументы в пользу своей позиции. Ну и во вторник, уже четвертого января, за пятнадцать минут до официального начала рабочего дня, я сидел в пустой приемной полковника Денисова под любопытствующим взглядом его помощника – капитана средних лет, которого звали Александр и которого, насколько я знал, его работа более чем устраивала. На мой вкус, она, эта работа, была чуточку собачьей, но от него не требовалось бегать по городу, встречаться с осведомителями и сексотами, вербовать капризных артистов и по копеечными обмолвкам делать выводы на пару сотен рублей. Впрочем, каждому своё. Я бы за столом этой приемной долго не высидел.
Без пяти девять ко мне присоединился и Макс – вызывали же нас двоих.
Но мои ожидания не оправдались. Денисов забежал в приемную с опозданием минут на пять, принимать нас сразу не стал, хотя папку с моей писаниной забрал. И отослал ждать звонка. Это ожидание сломало всю привычную схему моей работы – я не мог не только отъехать по делам, но и просто отойти, например, в столовую. Сидел за столом, чертил карандашом схемы в обычной школьной тетрадке – она стоила две копейки, а мои схемы – ничего. Насупившийся Макс сидел за соседним столом, но у него нашлась работа, которую надо было доделать с прошлого года – и он пользовался этими спокойными часами по полной программе.