– А теперь рассказывай, – сказала она.
– О чем? – Харри следил за дымом, который завивался какой-то буквой.
– Как ее зовут? Ведь все дело в «ней», верно?
Буква растаяла.
– Может быть.
Харри смотрел, как огонь пожирает сигарету, и рассказывал. Сначала скупо. Женщина рядом совсем чужая, в спальне темно, слова слетали с губ и растворялись, а он думал, что, наверно, примерно так происходит в исповедальне. Выплескиваешь все из себя. Или «отпускаешь», как говорят у Анонимных алкоголиков. И он продолжил рассказ. О Ракели, которая год назад выставила его за дверь, решив, что он одержим погоней за этим «кротом» в полиции, за Принцем. И об Олеге, ее сынишке, которого похитили из его детской и держали заложником, когда Харри наконец подошел на расстояние выстрела. Олег справился, причем хорошо, если учесть обстоятельства похищения и то, что Харри у него на глазах убил похитителя в лифте на Кампене. Хуже было с Ракелью. Через две недели после похищения, узнав подробности, она объявила, что не может терпеть его в своей жизни. Вернее, в жизни Олега.
Астрид кивнула:
– Она оставила тебя из-за ущерба, который ты им причинил?
Харри покачал головой:
– Из-за ущерба, которого я не причинил. Пока.
– Вот как?
– Я сказал, что дело закрыто, но она твердила, что я одержим, что все это так и не кончится, пока преступники гуляют на свободе. – Харри затушил сигарету в пепельнице на ночном столике. – Не одни, так другие. Я вечно буду кого-нибудь ловить. И этот кто-нибудь будет для них вечной угрозой. Для нее это чересчур.
– Одержимостью скорее уж страдает она.
– Да нет. – Харри улыбнулся. – Она права.
– Неужели? Объясни.
Харри пожал плечами.
– Подводная лодка… – начал он, но не договорил, закашлялся.
– Подводная лодка?
– Она так сказала. Я как подводная лодка. Погружаюсь туда, где темно, холодно и невозможно дышать, а на поверхность всплываю раз в два месяца. Она не хочет нырять со мной туда. Вполне логично.
– Ты по-прежнему ее любишь?
Харри не был уверен, что ему по душе оборот, какой принял разговор. Он глубоко вздохнул. В голове прокручивалась последняя стычка с Ракелью. Его собственный голос, тихий, как обычно, когда он сердился или боялся: «Подводная лодка?»
И голос Ракели: «Знаю, сравнение не самое удачное, но ты понимаешь…»
Харри вскидывает руки: «Нет, почему же. Блестящий образ. А этот твой… врач? Он кто – авианосец?»
Она, с досадой: «Он тут совершенно ни при чем, Харри. Речь о нас с тобой, о нас двоих. И об Олеге».
«Будь добра, не прикрывайся Олегом».
«Не прикрывайся…»
«Ты используешь его как заложника, Ракель…»
«Я? Использую его как заложника? Я похитила Олега? Я приставила ему к виску пистолет, когда тебе позарез надо было удовлетворить свою жажду мести?»
Жилы у нее на шее напрягаются, она кричит, голос становится чужим, противным, голосовые связки не выдерживают такой ярости. Харри уходит, тихо, почти бесшумно закрывает за собой дверь.
Он повернулся к Астрид:
– Да, я ее люблю. Ты любишь своего мужа-врача?
– Да.
– Тогда почему?
– Он меня не любит.
– Гм. Значит, ты мстишь ему.
Она посмотрела на него с удивлением:
– Нет. Просто я одинока. А ты мне нравишься. Наверно, причины те же, что и у тебя. Ты бы предпочел что-нибудь более сложное?
Харри рассмеялся:
– Нет-нет. Все хорошо.
– Как ты его убил?
– Кого?
– Их много? Похитителя.
– Это не важно.
– Может, и не важно, но я хотела бы услышать… – Она положила ладонь ему между ног, прижалась, прошептала: – Подробности.
– Ни к чему это.
– Ошибаешься.
– Ладно, но мне не нравится…
– Да брось ты! – раздраженно воскликнула она, резко стиснув его член. Харри взглянул на нее. Голубые глаза жестко блеснули в темноте. Она поспешила улыбнуться и медовым голосом добавила: – Ну пожалуйста.
Мороз за окном спальни крепчал, кровли района Бишлет потрескивали и звенели, меж тем как Харри рассказывал подробности, чувствуя, как она сначала оцепенела, потом убрала руку и наконец сказала: «Хватит».
После ее ухода Харри постоял в спальне, прислушиваясь к потрескиванию. И к тиканью.
Потом наклонился поднять пиджак, брошенный на пол вместе с остальной одеждой, когда оба, охваченные страстью, стремительно ворвались в спальню. И в кармане нашел источник. Прощальный подарок Бьярне Мёллера. Стекло часов поблескивало.
Он сунул их в ящик ночного столика, но тиканье преследовало его на всем пути в страну снов.
Белым гостиничным полотенцем он стер с оружейных деталей лишнюю смазку.