Все данные воздушной разведки показывали, что эти три города проявляли большую активность и были слабо укреплены. Там, безусловно, находились десятки тысяч воинов-атамидов. Чтобы побудить гражданское население покинуть города до начала боев, были проведены десятки предупредительных бомбардировок.
«Предупредительные бомбардировки»… Танкред привык к подобным военным эвфемизмам, но невольно представил себе, что сказал бы Альберик.
«Какое лицемерие! В бомбардировках никогда нет ничего предупредительного, они предназначены только для того, чтобы убивать. А все их россказни о том, что надо заставить бежать гражданских, редкое вранье! Можно подумать, нас заботят побочные потери!»
Танкред вообразил даже поведение Альберика при этих словах: как тот размахивает руками и выбирает самые оскорбительные выражения. Но он тут же попытался изгнать подобные мысли, потому что слишком хорошо знал, куда они могут его завести.
Внезапно с грохотом распахнулись двери, и в помещение ворвался явно сильно взволнованный солдат. Началась возня с блюстителями порядка, которые не желали его пропускать, пока он вдруг не выкрикнул:
– Да отцепитесь вы от меня, черт вас возьми! Все должны знать: был контакт!
Среди присутствующих раздался смутный гул. Штабист хлопнул ладонью по пульту и потребовал спокойствия.
– Первый контакт с атамидами! – тем не менее продолжал солдат. – У разведчиков! Через несколько минут они подойдут к южным воротам!
Как будто кто-то крикнул: «Пожар!» Все беспорядочно повскакали с мест и под угрожающие крики штабиста, понявшего, что его инструктаж летит ко всем чертям, кинулись к выходу. Танкред перехватил умоляющий взгляд Льето, с таким же выражением смотрело на него и все 78-е. Остальные подразделения почти в полном составе уже выбежали вон.
– Ладно, пойдем и мы, – проговорил он наконец, избегая смотреть на прапорщика Юбера, который не одобрял подобных вольностей.
Танкреду следовало признать, что он и сам сгорает от желания услышать, что расскажут те разведчики.
Он последовал за Льето и прибавил шагу, чтобы догнать вестника, который вместе с остальными устремился к южным воротам.
– Кто вступил в контакт? – спросил он, протолкнувшись к солдату.
– Провансальцы из контингента де Сен-Жиля, – ответил тот на ходу. – Сегодня утром десять подразделений были отправлены для обеспечения безопасности зоны поблизости от плато. Заложить мины и установить датчики. Короче, рутина. Таких вылазок была уже куча.
Он на мгновение умолк, чтобы перевести дыхание.
– Продолжай, христианин, что дальше? – подтолкнул его Льето.
– Перехватчики облетели все зоны и сообщили, что там чисто. Никаких следов неприятеля! Предполагалось, что отряды только проведут обследование главных провалов, а заодно установят защитные устройства.
Впереди показались южные ворота.
– Девять подразделений сделали свою работу как положено, без проблем. Но одно подразделение, похоже, попало в засаду!
– Вот черт! – не удержался Льето. – Значит, точно началось.
Судя по всему, новость уже разлетелась по лагерю: мужчины и женщины сбегались со всех сторон. У ворот образовалась плотная толпа, и Льето со следовавшим по пятам Танкредом пришлось поработать локтями, чтобы проложить себе дорогу. Они поспели как раз в тот момент, когда открылись ворота.
Когда 4-е разведывательно-саперное подразделение входило в лагерь, царившая в толпе сумятица улеглась, как по команде. Вместо закаленных солдат, из которых обычно состояли такого рода части, все увидели лишь тень воинов – раненых и растерянных людей. С ног до головы покрытые смесью песка и крови, они хромали и поддерживали друг друга, защитные пластины их «Вейнер-Никовов» потрескались, шлемы были разбиты; некоторые, слишком серьезно раненные или совершенно обессиленные, падали, едва войдя в ворота, крича от боли или плача. Из тридцати человек, обычно составлявших стандартное р/с подразделение, вернулись только восемь.
Всеобщее возбуждение исчезло, уступив место мертвой тишине. На всех лицах читалось выражение чудовищной подавленности. Прибыли медики и, расталкивая людей, которые недостаточно быстро расступались, пробрались к раненым, чтобы незамедлительно заняться теми, кто пострадал сильнее всего. И тогда один из уцелевших стал рассказывать, что им довелось увидеть. Дрожащий голос и безумные глаза красноречиво свидетельствовали о том, какого страха он натерпелся.