— Тогда папашу, все равно кого! — Брюнетка поджала губы. — Главное, здесь не сиди, а то затрахают!
— Я хочу, чтобы меня трахнули, — заявил Ёрш.
— Что?!
Ёрш нахмурился, отодвинулся от окна и спрятал ладони между коленями.
— У меня есть деньги. Шестьсот долларов.
Брюнетка опустила очки на кончик носа, точь-в-точь как строгая учительница.
— Шестьсот долларов? — переспросила она. — С собой?
Ёрш кивнул и послал ей воздушный поцелуй.
Дверца со скрипом распахнулась, мотор заурчал, и они покатили вдоль домов, или его за локоть выволокли из салона. Улица — пылающие рвы — масляно-черные птицы. Песня Быстрого и Ловкого проигрывалась наоборот. Сладкая парочка наблюдала за ним с крыльца. Ёрш помахал им рукой, и мальчишки рассеялись, словно дымка. За ним они пойти не могли.
Брюнетка отвела его туда, где улица горбилась, сужалась и подворачивалась под себя, как Уроборос. Вскоре они смотрели на здание с ярко-зелеными ступеньками. На пожарной лестнице стоял пудель с пластиковым колпаком на голове. «Может, в колпаке он лает громче?» — подумал Ёрш. Вспомнилась собака на старых пластинках отца, которые выпускала фирма грамзаписи под названием «Голос его хозяина». «Какой голос? — гадал Ёрш. — Какого хозяина?» Они прошли в фойе с неровными серыми стенами, поднялись по треснувшей, усеянной подтеками лестнице и через узкий коридор попали в пятиугольную комнату.
— Как тебя зовут? — спросила брюнетка. Она быстро стелила постель.
— Ёрш.
— Разве это имя? Так, кликуха!
— Ёрш — это рыба, коктейль, ну, еще так можно звать собаку.
— Собаку, значит? Похотливого песика? — уточнила брюнетка и стянула джемпер. — По мне, так ты больше похож на бельчонка, но песик так песик. Имен по паспорту мне все равно никто не называет.
Ёрш не ответил.
— У меня тоже кликуха есть, — заявила брюнетка. — Из-за очков меня зовут Секретаршей. — Она швырнула джемпер на пол. — Терпеть их не могу!
— Кто вас так зовет?
Брюнетка села на кровать и пожала плечами.
— Они… Сучки обсосанные!
— Секретарша, — медленно, точно смакуя прозвище, произнес Ёрш и коснулся ее волос.
— Нет, песик, лапать еще рано! — Секретарша кашлянула и оттолкнула его руку. — Иди, сядь со мной! — Она подняла правую ногу и расстегнула туфлю. Нога казалась мягкой, как у ребенка. На лодыжке темнели волоски, зато ступня так и лоснилась. Секретарша опустила правую ногу и подняла левую. «Зачем она снимает туфли? — недоумевал Ёрш. — При чем тут туфли?» А если… Если он неправильно представляет сам процесс? Глядя, как раздевшаяся до белья Секретарша массирует пятки, он четко понял одно: сейчас это случится при любом раскладе.
Пока Секретарша готовилась, Ёрш разглядывал комнату. За плотными шторами мелькали и раскачивались неясные силуэты. Неожиданно подступили тревоги, но Ёрш решительно их отогнал и сосредоточился на созерцании обстановки. Вот дверь, притаившаяся у дальней стены за комодом. Вот каплевидная лампа, мерцающая, как свеча. Вот фотография мужчины в форме. «Вероятно, отец Секретарши», — подумал Ёрш. Стену, у которой стояла кровать, украшали завитки желтой бумаги. Они трепетали в такт его дыханию со звуком, напоминавшим топот загнанных в коробку тараканов. Через какое-то время Ёрш понял, что это за бумажки.
— Квитанции! — воскликнул он, показав на желтые «фестончики».
Секретарша аккуратно развешивала свою одежду.
— Это мой дневник, — уточнила она. — Вещественное доказательство.
— Доказательство?
— Да, песик, именно!
Ёрш промолчал: что тут скажешь? Секретарша быстро складывала джемпер.
— Как ваше имя по паспорту? — спросил Ёрш.
Секретарша вздрогнула и пристально посмотрела на него. Теперь комната казалась Ершу меньше, чем сначала. Он повернулся к стене и принялся считать квитанции.
— Мария Виллальегас, — ответила Секретарша, точно посвящая его в тайну. — Можешь прочесть его на квитанциях, если буквы знаешь.
— Мария Виллальегас, — повторил Ёрш. Имя казалось хрупким, как льдинка. — Виллальегас, — старательно проговорил он. — Правильно, да?
Секретарша разгладила простыни, усадила Ерша на кровать и расстегнула молнию на его джинсах.
— Лучше зови меня Секретаршей!
— Секретарша! — громко произнес Ёрш. — Секретарша!
Секретарша раздвинула его колени, опустилась на пол и приоткрыла рот. Вот она прильнула щекой к его ноге, и Ёрш притих.
— Песик, ты готов? По-моему, да!
«Зачем она спрашивает? — удивился Ёрш и закусил губу. — Как она вообще может разговаривать?»
— Не останавливайся! — взмолился Ёрш, и Секретарша повиновалась. — Я хочу…
Потом раздался стук в окно, и она остановилась. Стучали чем-то тяжелым: тростью, бутылкой, корпусом часов. Секретарша замерла, выругалась сквозь зубы и поднялась с пола.
У окна стоял мужчина.
— Греби отсюда, Тай! У меня свидание! — Секретарша откашлялась. — Со мной парень… Ну, мальчик.
«Мальчик, — сказал себе Ёрш и закрыл лицо руками. — Парень…»
Стоявший у окна не ругался и говорил спокойно. Шторы Секретарша не раздвигала. «Чтобы спрятать его от меня, — догадался Ёрш. — Или меня от него». Секретарша сыпала ругательствами, закатывала глаза, но невидимого гостя ни разу не перебила. Хором их голоса так и не зазвучали. «Почему они все время говорят по очереди?» — недоумевал Ёрш.
Перепалка закончилась, и Секретарша вернулась к кровати. Что именно выражало ее лицо, Ёрш понять не мог. Он открыл рот, собираясь заговорить, но Секретарша прижала палец к губам.
— Это всего лишь Тай, он обожает до меня докапываться, — объявила она и села на кровать. — Я, мол, должна была обслужить тебя на улице!
— Да, я его слышал, — спокойно кивнул Ёрш.
Секретарша подняла голову.
— Слышал? — удивленно переспросила она.
— Вы же говорили по отдельности и друг друга не перебивали.
Секретарша зацокала языком, а потом издала звук, чем-то похожий на смех.
— Почему ты смеешься?
— Раздевайся, Брэдли! Зачем штаны натянул?
— Замерз.
Секретарша спустила его штаны и покачала головой.
— Да ты настоящий красавчик! Слава Богу, Тай тебя не спугнул!
— Кто такой Тай?
Секретарша постелила под колени полотенце и принялась ритмично сминать перёд джинсов Ерша. Она… творила нечто ужасное, но Ёрш пока не боялся.
— Только посмотрите на моего Брэдли! Посмотрите, как стоит у моего песика! — В писклявом голосе звучало нетерпение. «Как у юной актрисы», — подумал Ёрш, но тут же понял, что ошибся: голос был как у взрослой актрисы, играющей девочку. Секретарша говорила ему в живот, и ее завитая мелким бесом макушка щекотала кожу.
— Готов! Вот умница! — объявила она и достала из жестяной банки фольговый квадратик. Ёрш знал, что внутри, поэтому согласно кивнул и улыбнулся. Секретарша вскрыла упаковку зубами и буравила Ерша взглядом, пока он не отвел глаза. Одной рукой она держала его за бедра, второй надела содержимое упаковки и поднялась. Вот теперь Ёрш испугался. Не размыкая век, он слушал, как она шумно дышит, пододвигается ближе, приседает. Секретарша оказалась меньше и легче, чем он думал, а ее тело ничем не пахло.
— Ну вот, порядок! — пропела она, крепко держа его правой рукой. Ершу вспомнилась станция «Музей естественной истории» и скелеты, вмурованные в стену, как драгоценные камни в оправу. Когда он открыл глаза, Секретарша смотрела на него и улыбалась.
— Ты такой милый мальчик!
Ёрш открыл рот, но тут же закрыл.
— Неужели не мог найти себе девочку?
— У меня есть шестьсот долларов, — ответил Ёрш. — У меня…
Секретарша закрыла ему рот ладонью.
— Тише, тише!
«Для чего я родился? — думал Ёрш. — Неужели для этого?»
Судорожный вдох — Секретарша оседлала его и пустила к себе. Они вместе оказались под водой, и Ёрш старался не шуметь. Она двигалась, как в кино, и стонала, но тихо, словно боясь разбудить соседей. Ёрш то забывал о ней, то снова вспоминал. Секретарша двигалась так, как он представлял, и от созерцания ее движений тело и душа наполнились спокойствием. Процесс пошел, и ничто на свете не могло повернуть его вспять. Неужели он рассмеялся? Да, действительно. Комната притихла и погрузилась в полумрак. Ёрш раскрыл рот, и тишина воцарилась во всем мире. Голоса ликующе кричали, но так далеко, что Ёрш едва слышал. Да и разве голоса теперь нужны? Секретарша была сверху, и Ёрш видел мир ее глазами, различал вкусы ее ртом и чувствовал все, что чувствовала она. Он чувствовал, как с кожей лопается пузырь тишины. Он вытекал из телесной оболочки, как желток из яйца. Разрыв завершился — теперь мир существовал вне его тела, а его тело существовало вне мира.