Но «Ушакова», можно сказать, спас положенный под его корму вражеский снаряд, временно заклинивший руль и заставивший корабль описывать циркуляцию. Увы, ее направление оказалось в строну противника, а в завершающем витке, убравшем, наконец, броненосец за остатки русской боевой линии, еще и чуть не привело к столкновению с «Ослябей». Однако при этом бравый кораблик, словно оправдывая начертанную на его борту знаменитую фамилию, еще умудрился на циркуляции выпалить по японцам из двух сохранившихся 152-мм пушек нестрелявшего левого борта, из одной даже попав в «Асаму». Несколько же угодивших в столь удобно подставившуюся цель японских снарядов лишь искорежили надводный борт в корме и спардек, «заглушив» заодно ту самую меткую шестидюймовку — но этим и ограничились.
В отличие от близкого по конструкции «Сисоя», тоже ставшего жертвой Цусимы, «Ростислав» уходил на дно почти без крена, хотя и с изрядным дифферентом на нос. Это позволило «Всаднику» успеть снять с него значительную часть экипажа во главе с вице-адмиралом Романовым. Остатки людей с тонущего броненосца «добирал» «Гайдамак», до того поднявший из воды немногих спасшихся с перевернувшегося «Адмирала Сенявина». Увы, отказ Небогатова от одного из минных крейсеров определенно оказался пророческим…
Александр Михайлович уже был дважды ранен (левая рука потом беспокоила его еще несколько лет, а шрам на виске остался на всю жизнь), но отлеживаться в лазарете отказался и приказал переправить его на «Двенадцать Апостолов». Бой для себя он еще не считал законченным. Тем более что ожесточенная перестрелка с Камимурой отнюдь не была «игрой в одни ворота» и русские моряки под его началом тоже смогли добиться ряда успехов.
Так вышло, что еще одним «козырем в рукаве» Великого князя была, пожалуй, лучшая, чем в среднем по эскадре, квалификация артиллеристов на кораблях его отряда. «Ростислав», к примеру, в свою бытность на Черном море постоянно входил в число отличников по боевой подготовке. Таковым же, по сути, являлся и «Ослябя», где железной рукой рулил суровый и требовательный капитан В. И. Бэр. Комендоры «Ушакова» и «Сенявина» приобрели немалый опыт за долгое время пребывания в Учебном артиллерийском отряде. «Пересвет», хоть в мирное время и не блистал на учениях, успел хлебнуть военного лиха полной ложкой — и его экипаж уже кое-что умел. А на «Двенадцать Апостолов» при комплектовании эскадры были переведены расчеты орудий с «Генерала-адмирала Апраксина», хорошо знакомые и со скорострелками Канэ, и с «электрическими» башнями производства Путиловского завода.
Учитывая изложенное, вряд ли стоило удивляться тому, что «Ростислав» с «Сенявиным» до своей гибели успели крепко потрепать «Идзумо» — жаль лишь, что не до смерти. Но одних только попаданий десятидюймовыми снарядами флагман японского отряда успел получить уже 8 штук, а число убитых и раненых на нем перевалило за полсотни. Тем не менее, свое место в строю он пока еще сохранял.
Зато шедшей второй «Асаме» наконец-то аукнулось и за «Варяг», и за «Победу». Разумеется, тому был причиной отнюдь не единичный снаряд с «Ушакова», хотя и он внес свою лепту. Просто так вышло, что «Асама» хронически ловила недолеты по «Идзумо» — и наловила их аж пять штук, причем четыре из них в корму. Хотя подобная кучность наводила на мысли, что один из русских броненосцев, скорее всего «Адмирал Сенявин», соблазнившись удачной наводкой и игнорируя изначальный приказ, какое-то время бил по этому японскому кораблю вполне осознанно. На «Асаме» дважды выходил из строя рулевой привод, вынуждая крейсер временно покидать колонну для исправления повреждений, корма осела на шесть футов, а вода была даже на средней палубе, доходя почти до пояса. «Ушаковский» же снаряд, разорвавшийся у основания кормовой дымовой трубы и попортивший своими осколками сразу три котла, по сути поставил точку на дальнейшем участии крейсера в сражении, вынудив «японца» примерно в 16.10 окончательно уйти к ближайшей базе для починки. Интересно, что, несмотря на такие повреждения, потери в экипаже «Асамы» оказались сравнительно невелики — 8 убитых и втрое больше раненых.
Еще одной пострадавшей стала «Адзума», из-за своего характерного силуэта с далеко отстоящей третьей трубой показавшаяся в завязке боя очень уж удобной целью паре «Адмирал Ушаков»-«Пересвет». От этих двух кораблей крейсеру досталось 18 снарядов, из них 9 десятидюймовых и 5 шестидюймовых. На «Адзуме» от русского огня еще в 14.47 вышла из строя одна восьмидюймовка в кормовой башне (254-мм снарядом ей погнуло ствол), успев сделать всего 19 выстрелов. А носовую башню в 15.35 заклинило листом брони барбета, сдвинутым вверх и перекошенным от ввинтившейся в стык между плитами бронебойной «болванки». К сожалению, русские снаряды порой «по старой привычке» не взрывались, несмотря на все принятые меры, а иначе эффект от пробития брони рядом с действующим элеватором боезапаса мог быть куда как весомее… Тем не менее, эта башня впоследствии располагала возможностью вести огонь лишь в очень узком, примерно 6–7 градусов, диапазоне курсовых углов, выпустив до конца дня не более двух десятков снарядов.