В доме пахло дымом, так, будто кто-то забыл отодвинуть вьюшку печи. Еле слышно потрескивали дрова, в зале, куда водитель провел Крокодила темным коридором, сияла люстра и зеленовато-голубым пламенем догорали в камине поленья.
— Однако не шибко вы бережетесь, — ухмыльнулся Крокодил. — А если бы я оказался жандармом?
Гиви Зурабович, сидевший перед камином, закутавшись в плед, жеманно ответствовал:
— Не надо шутить с нами, уважаемый. Вы сами знаете, что вас проверили вдоль и поперек. Итак, что вас интересует?
— Что-нибудь скорострельное для ближнего боя, винтовка с оптическим прицелом для дальнего — и, пожалуй, все.
Гиви Зурабович удивился.
— Это что — масштабная террористическая акция? Расстрел питерских рабочих? Мне сказали, что вы одного оборудования на миллион золотом возьмете.
— Если вы хотите поиметь хоть какую-нибудь выгоду, в ваших интересах предоставить мне то, о чем я попросил. Там видно будет.
Крокодил резко упал на живот и ударил хвостом наотмашь. Подкравшийся сзади с топором детинушка нелепо всплеснул могучими руками, и прежде чем он грузно плюхнулся на пол, челюсти Крокодила сомкнулись на запястье правой руки.
Вопль боли и ужаса был громкостью не меньше ста децибел. Откушенная кисть, выпустившая топор, исчезла в желудке рептилии.
— Гиви Зурабович, — поцокал Крокодил, — вы меня разочаровываете. Этого урку я оставляю себе, а вы мне предоставляете снайперскую винтовку армейского образца, ТТ-автомат и боеприпасы. Потом я с вами свяжусь. Деньги на Московском вокзале, в камере хранения.
Толстяк велел заткнуть Никиту, который орал, глядя на обкушенную руку, и, когда его увели прочь, спросил:
— Ну допустим, все будет так, как вы просите… Никита-то вам зачем?
— Съем, — ответил Крокодил. — Чего добру пропадать?
В конце концов Ивану все уши прожужжали про этого крокодила: и каждый-то его видел, и каждому-то он улыбался… Как крокодилы могут улыбаться? Вообще-то они и на задних лапах ходить не могут, и папиросы курить… Иван Филаретович стал подозревать, что является объектом грандиозного розыгрыша.
Вот и папенька: вернулся со службы и уверяет всех домашних, будто в метро на Василеостровской встретился с чешуйчатым гадом нос к носу.
— Ты, папа, правду говоришь или так, прикалываешься? — с подозрением разглядывая родителя, спросил Иван.
— Дерзишь, Филаретыч.
— Но ведь так не бывает.
В это время Машенька, домработница, спустилась со второго этажа и сообщила, что по телевизору показывают крокодила, того самого…
— Шанс убедиться, — сказал папенька.
Однако сын не поторопился:
— Ты же сам говорил, что нельзя верить всему, что показывают по телевизору.
— Брысь! — шикнул отец, и Иван с хохотом умчался в гостиную.
На экране мелькали кадры из жизни столичного гостя. Сообщалось, что он из Арабских Эмиратов, работает проводником-инструктором по водному туризму, женат, имеет трех детей — Тото, Коко и Лёлё.
— Как же вы, житель жаркой Африки, оказались в холодной российской столице? — спросил репортер.
Попыхивая папиросой «Беломор», крокодил ответил:
— Это такая экзотика.
На этом репортаж закончился.
Иван Филаретович открыл рот. Он ожидал, что такому необычному гостю должны уделить не три-четыре минуты, а по крайней мере полчаса. Что он — так и слоняется по Питеру ради экзотики? Откуда в Питере экзотика?!
— Папа, а что крокодилы едят? — спустившись в гостиную, поинтересовался Иван.
— Здрасте, пожалуйста! — Папенька оторвался от газеты. — Тебе сколько лет, Филаретыч?
Иван покраснел, однако не сдался:
— Но ведь это ненормально, когда хищник разгуливает по улице. Он же может напасть на человека и съесть его.
Папенька отложил газету в сторону.
— Ваня, я тебе сейчас одну вещь скажу, только ты не пугайся. Теоретически любой человек может напасть на себе подобного и убить его: тростью, перочинным ножом, голыми руками. Мало того. Ежедневно на службе я сталкиваюсь с людьми, которых, кажется, легче убить, чем объяснить им элементарные вещи. Встречаются также подлецы, склочники, лентяи, которых тоже порой хочется пристрелить. Может, начнем запирать всех в клетки, начиная с меня?
Иван задумался.
— Что же теперь, и на улицу выйти нельзя?
— Почему? — удивился папенька.
— Ну… — помялся Иван. — На меня ведь могут напасть…
— А почему до сих пор никто не нападал?
Теперь Иван озадачился не на шутку. Почему люди не бросаются друг на друга, действительно? Ведь это и в самом деле легко: удар — и нет человека. Правда, посадить могут…