Выбрать главу

– Всю конницу поставь вдоль берега на юго-западной стороне города. Если во время сражения корабли подойдут к берегу и воины будут искать спасения вплавь, выручать из беды только своих. Неприятеля, Аристодем, уничтожать безжалостно, только здоровых и сильных брать в плен.

После военного совета все разошлись по свои корабли. Под покровом ночи пентиры дерзко стали на якорь перед входом в гавань Саламина.

Деметрий был готов к морскому сражению. На этот раз он опередил Птолемея.

Едва забрезжил рассвет, на юго-западе показался флот египтян, считавшийся самым испытанным и лучшим. До сих пор никто не решался встретиться с ним в открытом бою. Тем нетерпеливее Деметрий ожидал начала сражения.

Как только Деметрий завидел флот доблестного Птолемея, он в боевом порядке приказал двинуться ему навстречу. На левом крыле было сосредоточено семь финикийских семипалубных кораблей и тридцать афинских триер под командованием триерарха Мидия. За ними следовали десять шестипалубных и десять пятипалубных кораблей. Центр флотилии составляли менее крупные триеры.

При первых утренних лучах солнца перед Птолемеем предстал неприятельский флот уже выстроенный и готовый к бою. У Птолемея не было ни семи, ни шестипалубных кораблей, как у Деметрия. И все же Птолемей не сомневался, что пробьет неприятельскую линию, отрежет противника от берега и быстро достигнет гавани Саламина, где соединится с флотом Менелая.

Вскоре оба флота выстроились друг перед другом.

Полководцы, стоя на палубах своих кораблей, с тревогой ожидали начала морского сражения. Один немало озабоченный многочисленной флотилией противника, а другой – исполинскими размерами неприятельских кораблей. На карту была поставлена не только воинская честь каждого, молодого и умудренного в битвах, но и обладание Кипром, Сирией и дальнейшей судьбой царства Александра.

Мгновенно оценив обстановку, Деметрий решил нанести главный удар на слабое правое крыло флота противника и выбросить его на берег на растерзание всадников.

Мешкать было некогда. Промедление грозило поражением. После молитв, обращенных к Зевсу и Посейдону, которые громкими голосами дружно повторяли воины на всех кораблях, Деметрий первым поднял золотой щит – сигнал к началу битвы. Сигнал к битве вслед за ним подал и Птолемей.

На всех палубах зазвучали трубы. Войска дружно издали боевой клич. Весла с обеих сторон одновременно пришли в движение. Келевсты задали стремительный ритм гребцам. Вспенилось море около быстро несущихся триер, пентир и гептир, острые носы которых нацелились на неприятельские корабли.

Громче и громче насвистывали такт для гребцов келевсты, образуя мощный хор, летящий скораблей над морскими просторами.

Когда корабли приблизились друг к другу для абордажа, воины стояли на коленях вдоль бортов с выдвинутыми вперед копьями. Мгновенно с обеих сторон полетело несметное множество дротиков.

Стремительно подойдя к правому крылу неприятеля, мощная семипалубная гептира со страшной силой врезалась в финикийскую триеру египтян и сшибла все мачты. Раздался треск дерева, крики с палубы, вопли и стоны со скамей гребцов внизу. Вёсла разбились вдребезги. Море хлынуло внутрь триеры. На тонущем корабле воины Птолемея защищались из последних сил. Десятки воинов Деметрия пали под ударами дротиков.

Близость смерти удесятеряла ожесточение – спастись или умереть, другого выхода не было. Карабкающихся на борт неприятельского корабля сбрасывали в морскую пучину.

А совсем рядом, справа и слева, триеры и пентиры налетали друг на друга, с сокрушительным треском ломая неприятельские борта. Гребцы изо всех сил налегали на весла, отходили назад, чтобы нанести новый удар.

Пространство для ожесточенной борьбы стремительно сокращалось. Но в этой битве выигрывали не отвага и мужество, а случай.

Наконец Птолемей понял, что боги на этот раз даровали удачу Деметрию, и не смог сдержать бешеного гнева. Ему казалось, что он задыхается. На протяжении последних лет Деметрий постоянно дерзко вторгался в его жизнь и отрывал от любимого детища – строительства Александрии.

Корабли Деметрия опрокидывали неприятельский флот. Море стонало под тяжестью пентир, а ветер уставал их двигать. Окончательно уничтожив правое крыло, они яростно накинулись на центр флота Птолемея. На глазах Птолемея одна из пентир таранами разбивала юркую подвижную триеру.

– Леонтиск! – в ужасе воскликнул Птолемей. – Там же Леонтиск!..

Но сын не мог услышать отца…

Середина боевой линии египтян стремительно разрушалась. В ход шли даже обломки весел.