Она провалилась в сон, с мыслями о том, что Нинк вот-вот сдастся притяжению Кеша. Многие уже упали. Придет и ее черед.
Но проснулась она по другой причине.
Сверху острова казались тонким швом в сине-зеленых складках океана. Пенилась цепочка рифов, примыкающих к клочку грязной суши, едва ли больше того старого района в Тахв, где она жила. Ничего заманчивого. Но дикий ветер выдохся - и Нинк тоже. Их осталось не более трехсот из всех тех, кто начал свой путь у Ссесал Спайр. У них не было выбора - или этот остров, или ничего.
И это почти ничего, думала Адари, плетясь по соленой грязи пляжа. На материке кешири процветали - там было все, даже в избытке. Здесь же приходилось с трудом выцарапывать самое необходимое. Редкие дожди наполняли впадины рифов пресной водой. Уваков, бесполезных уже, едва дышащих, убивали, чтобы дать хоть какой-то шанс вырасти скудной растительности. Мясо ящеров было практически несъедобно и мертвые уваки шли на строительный материал.
Изучать ей на острове было нечего. Однотипный вулканический щебень - от побережья до вершины. Она провела много лет, мучаясь последствиями собственных решений. Но этого оказалось недостаточно -теперь Адари должна умереть со скуки. Все, что она нашла - древний труп кешири, одинокой жертвы странных ветров.
Почему ситы не могли упасть сюда?
Но ведь ситы оказались в настолько же безвыходной ситуации. И спасла их она, спасая саму себя и от них, и от старейшин. Корсин оказался прав. Мы все делаем то, что должно.
Вот они сейчас и делали то, что должно. Адари смотрела на Нинка. Ящер умирал от истощения. Раздвоенные лапы чуть дергались, когда их нежно касался прибой. Она не сможет просто похоронить его - им нужен труп. Уваки были вещью, необходимой для выживания. Иногда одноразовой.
Кешири стали для ситов тем же.
Адари наблюдала за людьми, молча трудящимися на проклятом острове. Они не надеялись протянуть и года. А если их и разыщут, то не для того, чтобы спасти.
Может, ситы Корсина думают о том же. Может, сказки оказались правдой. Может, настоящие Рожденные Небесами, истинные Защитники из легенд охотятся где-то там на ситов.
Она не верила в это.
Она уже вообще ни во что не верила.
Сиелах очнулась на плите в одной из своих старых больничных палат. Здесь правил холодный мрамор - и для трупов в морге, и для пациентов в палатах.
Она попробовала сдвинуться с места. Все было в порядке, кроме ног. Ей понадобилось меньше минуты, чтобы прийти в себя и вспомнить все. Прошли какие-то секунды, после того, как она увидела Ниду - и в комнату ворвался Глойд. Хоук часто хвастался, что его убийца вряд ли сможет отпраздновать свою победу. И это, как оказалось, было не простым бахвальством. Загнанный Сиелах и ее бойцами в угол, Глойд активировал протонный детонатор. Где он прятал его все эти годы, осталось загадкой. В рукаве носил? Маленькая подстраховка хоука обрушила на них потолок.
С помощью Силы Сиелах смогла выбраться из-под завала, придавившего ее голени. Но ничто теперь не сможет поставить ее на ноги. И необязательны обширные познания в целительстве, чтобы понять это. Жаль. Ведь она неустанно работала, становясь совершенством, безупречным образцом для своего Племени, столько труда… Сиелах с трудом села и осмотрела себя; надежды на полное выздоровление растаяли, толком не оформившись.
- Проснулась, - донесся до нее мягкий женский голос. - Хорошо.
Сиелах подняла голову и увидела в дверном проеме свою дочь, одетую в тот же жакет и чапсы, что были на ней в День Посвящения. Нида так и стояла на месте, и Сиелах развернулась, опираясь на ноющие руки.
- Тебе придется многое делать, - Нида зашла наконец-то и опустила чашку в широкую бадью. Напившись, девушка выдохнула:
- А, да… Здесь вода, если понадобится, - Нида отвела взгляд в сторону.
А потом рассказала о том, как узнала от Тоны Вааль о краже уваков, планируемой на тот день, когда Сиелах с Корсином будут в горном храме.
О том, что наведение порядка в Тахв потребовало больше времени, чем она планировала. О том, как она спешила к отцу.
- Ты ведь чувствуешь это? Он ушел.
Сиелах облизала губы. Вкус собственной крови был неприятен.
- Да. Джериад?
- Папа пытался сбросить его со скалы. Силой, - ответила Нида. - Он пытался… но не смог. Тогда это сделала я.
Сиелах уставилась на дочь, с трудом осмысливая сказанное.
- Было противно так использовать бедного Тону. Но он сам подумал о том, что мне нужно, - Нида сделала еще глоток и уронила чашку. -Знаешь, у нас с ним было кое-что общее? Наши матери совсем не подходили нашим отцам.
Тона рассказал ей, что уваков собирают у Ссесал Спайр, но больше он ничего не знал.
- Там было пусто, - продолжила Нида. - Мы думаем, что они нырнули в лаву. Из-за страха. Или несмотря на него. Это не так уж и важно. Ситы, кешири - Кеш теперь един. Удачный день выдался. А здесь я из-за завещания отца.
Так оно все-таки существует. И, несомненно, в пользу Ниды.
- В завещании он передает свою власть мне - и три выживших Высоких Лорда это утвердили. Понимаешь? Ты - мать нового Великого Лорда. Поздравляю. - Нида просто сияла. Разумеется, она еще очень молода, она сможет править не один десяток лет.
- Или пока ситы не придут за нами, - добавила Нида, уловив размышления матери.
Сиелах усмехнулась:
- Ты - глупый ребенок.
Она соскользнула с плиты, пытаясь смягчить удар руками - ноги ее оставались недвижны.
- Никто не придет за нами. Твой отец знал это.
- Он рассказывал, но это не важно.
- Важно, - Сиелах попыталась выпрямиться. - Если я скажу остальным, тем, кто снаружи…
Нида подхватила чашку и отошла к двери.
- Здесь никого нет. Тебе надо дослушать завещание.
Корсин повелел, чтобы с этого момента после кончины Великого Лорда его супруг или супруга и домашние слуги приносились в жертву.
- Во славу Великого Лорда, конечно. Но мы-то понимаем в чем дело, верно? - Нида пригладила волосы рукой, затянутой в перчатку. - Боюсь, это может здорово помешать моей личной жизни, но я как-нибудь справлюсь.
- Ты… имеешь в виду..?
- Не беспокойся. С этого момента. Я приказала всем ситам покинуть гору в знак уважения к отцу. Пока я жива, никто сюда не придет. Это теперь твой новый старый дом, - и Нида вышла.
Волочить собственное искалеченное тело по каменному полу было больно. Нида уже ступила в стремя. Ее окружали корзины, плетенные из хеджарбо, полные фруктов и овощей. Еду будут регулярно сбрасывать пролетающие уваки, сказала Нида; уваки, дикие или прирученные, были единственными существами, которым разрешалось приближаться к храму. Дорога к могиле «Знамения» также была отрезана. Внизу еще продолжались работы по уничтожению некогда тщательно проложенного пути. Все, что здесь осталось - холодный храм, в который Сиелах некогда пришла, презирая живущих в нем. Дом для высокой богини - навечно. В одиночестве.
- Нида, - Сиелах закашлялась, а ее дочь уже была готова взлететь. -Нида, я дала тебе жизнь.
- Да, мне рассказывали. До свидания.