— Он хотел другого, — сказал Вик. — Он хотел, чтобы мы развивали свой разум и душу.
— Только у него получилось все не так, — вздохнул Майк. — Разум у нас так и не развился, мы остались такими же, как и были.
— Он еще пытается нас изменить, — сказал Вик. — Теперь нас стало гораздо меньше, и у нас появился шанс жить и не убивать друг друга…
— Спи, — сердито сказал Майк. — Человечество и без нас разберется с этими проблемами, пусть и совершенно негодными способами. Наша задача гораздо проще, нам надо только добраться до моего города, и пожить хоть какое-то время нормально, не шарахаясь от каждого встреченного сородича…
— Я уже засыпаю, — сказал Вик. — А до твоего города мы все равно доберемся…
Наутро Майк при свете свечи ещё раз обследовал разрушенный самолет, он нашел сублимированные продукты, из которых ещё можно было что-то приготовить, а также спиртное; коньяк, виски, вино и водку в маленьких бутылочках.
Они загрузили это богатство в рюкзаки, и пошли дальше по редкому лесу. Когда начало светать, Майк остановился и сел на ствол дерева.
— А теперь посмотри, что нас ждет впереди, — сказал он. — Хотелось бы знать, а то опять на кого-нибудь напоремся.
— Поверил, что я могу видеть будущее? — спросил Вик. — Но это не лучшее мое умение…
— Не то чтобы поверил, — покачал головой Майк. — Просто понял, что твоими предостережениями пренебрегать нельзя. Лучше тебя послушать сейчас, чем потом выпутываться из неприятностей.
— Я попробую, — сказал Вик. Он сел рядом на ствол дерева и закрыл глаза, потом смущенно улыбнулся.
— Мы пройдем по лесу и выйдем на дорогу, а дальше будем просто идти по ней, — сказал он. — Мы никого не встретим, по крайней мере, сегодня, и заночуем на самой дороге.
— На дороге? — удивленно поднял брови Майк. — А что дождя не будет?
— Будет, — сказал Вик. — На дороге мы найдем укрытие от дождя, что-то опять из железа.
— Из железа, — недовольно покачал головой Майк. — Самолет был не из железа, а из алюминия. Говори из металла, тогда это будет точнее.
— Хорошо, — вздохнул Вик. — Возможно, укрытие будет из металла.
— Уже лучше, я тебя научу делать точные предсказания, — сказал Майк, поднимаясь. — Но пока все равно непонятно. Ты сказал, что мы выйдем на дорогу? Какая это будет дорога? Это будут рельсы, или бетон?
— Не рельсы, — покачал головой Вик. — Рельсы я бы почувствовал. Похоже на бетон, но он чем-то покрыт.
— А покрыт он асфальтом, — улыбнулся Майк. — Вот теперь мне все понятно. Идем.
— Я мало знаю, — сказал Вик, оправдываясь. — Многое я чувствую, но не понимаю что. Бетон, это же почти что камень, а асфальт похож на живое.
— Что значит, похож на живое? — спросил Майк, вставая и накидывая на плечи лямки рюкзака. — Асфальт, есть асфальт, он не бегает и никого не ест.
— Я же не сказал, что он живой, — вздохнул Вик, вставая и направляясь к кустам. — Я сказал, что он похож на живое, у него энергетическая структура, почти, как у живого.
— Тоже понятно, — сказал Майк. — Ты говоришь о том, что в нем много органики, это действительно так. Его же делают из нефти, а нефть нам досталась от мертвых динозавров.
— Этого я не знал, — вздохнул виновато Вик.
— Знал, не знал, — сказал Майк. — Что ты передо мной оправдываешься? Ты уникальный человек, Вик. Если бы я умел хотя бы десятую часть того, что умеешь ты, я бы уже считал себя сверхчеловеком. А ты… нет, ты не сверхчеловек, ты уже что-то другое.
— Я человек и такой же, как ты, — сказал Вик. — Я очень мало знаю и мало, что понимаю, но я учусь. Может быть, со временем я буду понимать больше.
— Будешь, — сказал Майк. — Даже за то время, что я тебя знаю, ты уже многое понял и узнал, а я как был балбесом, так им и остался. И не оправдывайся ты передо мной, это я должен перед тобой оправдываться.
— Нет, не должен, — сказал Вик. — У тебя свой путь, ты имеешь право на ошибку, а у меня его нет.
— Право на ошибку есть у всех, — сказал Майк. — Только ошибки в наше время стоят жизни. Лучше скажи, почему я не такой, как ты? Что мне не хватает?
— Ты и не хочешь становиться таким, как я, — сказал Вик. — Да, и тебе это не нужно. У тебя своя задача и свой путь.
— Это я уже понял, — вздохнул Майк. — Мне только до сих пор непонятно, почему твой бог так жесток к нам, людям? Почему он не меняет нас, не делает нас лучше? Почему он хочет, чтобы мы друг друга убивали? Он же может это все изменить…
— Думаю, он не может, — сказал Вик. — Если бы он нас сделал другими, мы бы не выдержали конкуренции с другими животными.