Мы с детства восхищались героями, отдававшими свои жизни. Вспомни, как мальчишками играли во дворах. Стреляли из игрушечных пистолетиков. Если нас в игре ранили – кричали остальным из своего отряда: «Уходите, я вас прикрою», – отстреливались до последнего и гордо умирали.
Собственно, я поступаю так же. Моя мотивация – груз ответственности за будущее. Представь себе маленький винтик. Если сейчас его не вставить на уготовленное место, то весь механизм с огромным количеством разных деталей, может заклинить, и сломаться вовсе…
– Так значит, ты у нас не избранный, а один из многих? Спаситель с нашего двора?
–Можно и так сказать. Я рад, что ты уловил суть. Давай договоримся не возвращаться к этой теме больше.
– Да ладно, ладно. Внутренне-то я смирился, но все-таки должен был попробовать тебя отговорить.
19
Уже стемнело окончательно, когда мы переступили порог дома Ланского. Семен Давыдович встретил нас в дверях. Последний отрезок пути мне снова пришлось помогать Андрею – у него уже не оставалось сил передвигаться без посторонней помощи, а к помощи слуг прибегать было нежелательно. Мы вдвоем аккуратно занесли Андрея в комнату и уложили в постель. Оказавшись в кровати, он практически сразу уснул.
Я основательно проголодался и отправился на поиски чего-нибудь съестного на кухню. Семен Давыдович тем временем начал готовиться к еще одному делу. Он переоделся в черное одеяние, став похожим на престарелого ниндзя. Чудной костюм помогал быть практически невидимым в темноте. Оставалось только пробраться под покровом ночи незамеченным к фамильному склепу и взорвать огромный камень, заваливший вход. Для очистки совести я предложил свою помощь, но профессор не особо в ней нуждался. Скорее даже наоборот: лишний человек мог привлечь ненужное внимание. Я это и сам прекрасно понимал. Старик попросил лучше этой ночью последить за Андреем, и я с пониманием отправился дежурить к кровати друга.
Утро я встретил скрюченным и крайне разбитым на стуле у кровати. Не помню, как отрубился вчера полусидя. Сна организму явно не хватило. Андрей, напротив, проснулся бодрым и полным сил. Он с нетерпением ждал двух вещей: завтрака и вестей от Ланского. Семен Давыдович, как всегда, решил все проблемы сразу. Он появился в спальне Андрея с большим серебряным подносом, который был уставлен разными блюдами, и не без гордости сообщил о своей успешной ночной вылазке.
– Друзья мои, это нужно было видеть! Какой взрыв, а? Там находилось с десяток римлян и еще около двадцати стражников храма и фарисеев. Некоторые попадали на землю, а когда дым рассеялся, добрую половину иудеев как ветром сдуло. Римские воины, понятно, не шелохнулись: военная подготовка. Но и они оробели. А тут еще с трехсекундной задержкой разваливается сам огромный камень. Я даже побоялся, что все сейчас драпанут, но, Слава Богу, замечательное движущее чувство – любопытство! Потянулись, родимые, как только камень развалился и вход в склеп стал свободным. Первыми осторожно двинулись вовнутрь представители совета, ну а за ними и все остальные, включая солдат. Я понервничал малость. Еле удержался, чтобы не вылезти из своего убежища и самому не заглянуть в пещеру. Стали выходить. Переговариваются. Спорят. Я как только краем уха услышал: «Я же сам камень задвигал. Никуда не уходил. Все дни тут провел… Куда же он мог испариться?» – успокоился и домой. Все на этом. То, что от меня зависело, я уже сделал. Теперь дело за нашим Спасителем.
Мне категорически не разрешалось выходить днем на улицу. Никто не должен был случайно увидеть и признать во мне Иуду Искариота. Этот персонаж погиб для всех. Я очень хотел пойти с Андреем, но пришлось отпустить его с Ланским, а самому сидеть и ждать.
–Знаете, Александр, я никогда не встречал более счастливых людей, чем ученики нашего друга, – с порога заявил Ланской. – Этот феномен безграничной радости достоин пристального изучения наукой. Скажу Вам больше. Я впервые ощутил его на себе. Что это? Психосоматика? Я словно заразился счастьем. Фантастические переживания. Нужно было видеть этих людей, когда перед ними предстал Андрей, целый и невредимый. Сначала лучик надежды проник в их засохшие души, а потом осознание факта воскрешения ударной волной накрыло их с головой. Словно удалось химически выделить чистую радость и вколоть приличную дозу каждому ученику. Да что там они – я, человек, который знает всю изнанку проекта, под воздействием общей истерии чувствовал себя счастливым, как никогда. Хоть сейчас садись за докторскую по групповой терапии.
– Можно ли эту тираду воспринять как официальное уведомление об успешном завершении операции? – спросил я, поочередно глядя то на Андрея, то на профессора.