Мрак рассеялся над большой областью. В том числе и над ближайшими рядами девятиэтаг. По большей части дома выдержали артудары – только верхние этажи разорвало взрывами. Где-то обрушилась лишь половина здания, обнажив комнаты, кухни, спальни и гостиные, порой окровавленные учинившейся там резнёй. Лишь четверть зданий в районах обрушилась полностью.
От вида одного из домов содрогнулись даже самые опытные бойцы. Из многочисленных окон высовывались мерзкие длинные паучьи ножки, свисающие вниз. Иногда ножки вздрагивали, заматывая очередную едва живую жертву в кокон. В доме не было пауков. Дом будто сам стал пауком. Нечто заразило его – огромный окровавленный символ Изнанки был нанесён на стену здания. И обрёк всех его жильцов на невыносимые мучения внутри коконов, где они переваривались заживо. Коконы вздувались на стенах, пульсировали, высовывались с балконов. Приглушённые крики доносились изнутри. Но вырваться было невозможно…
Штурмовать эту высотку было бы безрассудно. Мурашки шли по коже лишь от одной мысли забрести в этот ад арахнофоба. Поэтому Калуев запросил огонь артиллерийского дивизиона, передав координаты. Снаряды обрушились на логово, разламывая бетонные плиты, словно сухари. Мощные взрывы разворошили дом. Твари не выбегали оттуда. Их там не было. Паучьи ножки, жвала, мешанина из вздувшихся паучьих тел -- всё это принадлежало одному целому. Поэтому когда дом обрушился, то бетонные плиты и панели сложились, похоронив под собой это огромное чудовище.
«Чёрная Акула» снова вернулась к колонне – её отправляли к «подкове», отражать перешедших в наступление мертвых бойцов Организации. Сектанты отправили их в атаку, чтобы добить остатки «центровиков». Вертушке удалось подбить большую часть бронетехники противника. Встретив мощное сопротивление, мертвецы отступили, снова скрывшись во мраке.
В небе кружили самолёты радиоэлектронной борьбы – армия отправила их, чтобы Организация могла перехватывать переговоры культистов, засевших в городе, а так же глушить их связь. Эти самые средства засекли и источник странных радиоволн, доносящихся из мрака высотных кварталов. Достаточно мощный источник… По выявленным координатам нанесли артудар, но источник не иссяк.
Перед заходом в кварталы обрушили все дома, которые можно было разглядеть. А потом ударили и по скрытым в черноте зданиям – после пристрелки огонь артиллерии сделался куда точнее, чем был в момент, когда весь город покрывал мрак.
Рушились здания. Белая пыль разносилась ветрами по округе.
Нойманн говорил, что высотки нужно зачистить до наступления темноты. И что боеприпасов у дивизии осталось мало. Артиллеристы истратили целый ЖД-состав, чтобы сравнять город с землёй и пока логисты заняты налаживанием поставок с более далёких складов, что может и затянуться на неопределённый срок. Поэтому совет Штабов решил экономить боезапас, сковывая передвижения культистов и их отряда мертвецов.
Колонна вошла в районы, расстреливая нечисть. Ехали аккуратно, ожидая, что из подвалов могут вылезти сектанты с гранатомётами. Хотя районы разбомбили уже совсем вдребезги. Морока не было, поэтому не жались, а шли на расстоянии друг от друга.
-- Как же прекрасно жить, -- говорил измотанный постоянным страхом Артём. -- Как же хорошо – просто жить. И как вообще я раньше был несчастный? По какой-то херне загонялся. Жил ведь. Это самое главное. Это уже – кайф.
-- Заткнись, -- снова буркнул на него Захар. – Что значит «жил». Не говори в прошлом, пока в бою, дебил. Плохая примета.
-- Да я не то имел ввиду. Оговорился просто…
Артём сначала замолчал. А потом снова заговорил.
-- А ты так много прожил в рядах Организации потому, что приметы соблюдал?
-- И это тоже, -- ответил Захар.
-- Наверное, тоже нужно взять на вооружение… И сколько у тебя было всего выездов?
-- Думаешь, я считал?
-- Есть же негласная статистика длительности жизни штурмовиков Организации. Пятнадцать серьёзных выездов. Не считая простых выездов за Одержимыми и ложных выездов, конечно… А потом уже в гроб. Пятнадцать выездов живёт штурмовик.
-- Херня статистика, -- сказал Захар.
-- Ну, с тобой-то понятно, она не работает.
-- Кто-то погибает в первом же своём выезде. Как Стас, -- напомнил Захар. – А кто-то уходит на пенсию. И между этими двумя сделали среднестатистическое. Я свои штурмы «истратил» ещё в Грозном. Никогда не знаешь, сколько проживёшь. Это зависит только от твоей судьбы.