И как следует отметелили…
У костра остались трое. Обсуждали то, как «поставят на бабки терпил» ближе к утру. Ещё двое были в палатке – напяливали какую-то шмару.
-- Даже лучше, чем думали, начальник.
-- Ну и ладно, -- сказал Олег. Хитрые планы Германа не пригодились. – Погнали!
Бойцы выбежали их кустов. Молча. Без рыков. Без криков.
Серёга и Олег влетели в сидящих ногами.
Один успел вскочить, схватиться за палку – даже огреть ею Серёгу по хребтине. Но этим он только разозлил гиганта.
Олег выбил передние зубы «чебурашке», сказавшему вдруг что-то про «зарежу». Борцун тут же прошёл в ноги, ухватившись за бёдра. Но совершить бросок не успел – ему в бочину прилетело ногой от Всеслава. Судя по звуку – перелом рёбер. Это уже на статью тянет, нехорошо…
В Серёгу тоже вцепился один из спортиков. Но сил, чтобы поднять такую тушу, у борцуна не нашлось. Серёга огрел того по затылку.
-- Э-э, чё за хуйня? – донеслось из палатки. Но к этому моменту троица уже лежала в песке, запинываемая бойцами.
-- Выходи, сучара! – рыкнул Серёга. – Пиздить тебя будем!!
Шмара взвизгнула. Двум оставшимся пришлось из неё вытаскивать всякое…
Те вышли из палатки как-то неуверенно – их тут же сбили с ног. И как следует обработали.
Всех стащили к костру поближе, чтобы в кучу. И долго избивали, выпуская пар.
-- Хорошо! – хохотнул Данилыч, будто после бани. – Очень хорошо!
Вся смелость «бородачей» куда-то вдруг улетучилась. Они скулили и дрожали, все с разбитыми рожами.
Полуголая девушка сказала, что «она не с ними и вообще впервые их видит». Ей сказали проваливать. Благо до ближайшей станции было не так уж далеко.
-- Ну? – Серёга шлёпнул ладошкой по окровавленным щекам, вытянув длинный нож. – Кто там кого зарежет?
Наглецы вдруг расплакались, умоляя их простить. Обещая вернуть деньги. Встать на путь истинный. И больше никогда так не делать.
Резать их никто не собирался. Нож для вида. Никаких военных преступлений. Только профилактическая воспитательная беседа…
-- Целуй мои ботинки, на! – рыкнул Серёга. – Целуй, сучара! Пока я добрый!
Наглецы не раздумывали. Они чуяли своей животной сущностью, что краснолицый боров не шутит – в глазах его отражалось кровожадное эхо войны.
В ту позднюю ночь ботинки Серёги блестели от поцелуев.
-- Мы теперь знаем, где ваши дома! – рычал Всеслав. – Если чо выкинете – мы вас найдём!
-- Всё-таки хорошо отдохнули, -- сказал Данилыч, когда мужики уходили полубегом от места расправы.
-- Да, братаны, на! Махач – это круто!
-- Надо почаще вместе выбираться на свежий воздух! – согласился с ними Арбузов.
Небо краснело в лучах предрассветного солнца. Воздух стоял прозрачный и такой спокойный…
Мясорубка 17. Волчья западня
Олег не знал, что подобная глухомань может находиться настолько близко к городу. Он всегда считал, что бесконечный пригород раскидывается ещё на добрых полсотни километров вокруг – народ всё застроил своим и дачами. Однако пригород упирался в реки и в сеть озёр. А за этими реками жизнь оказалась совсем иной. Дремучей. От тракта ответвлялась второстепенная дорога. Вела к полузаброшенным деревням. И за самой последней деревней в этом своеобразном «аппендиксе» начинались глухие леса на многие километры. Продолговатое пятно от пятидесяти до ста километров в диаметре. Недурно.
Вроде так близко, а Олег никогда не задавался вопросом «что же там?». И даже не знал о существовании этой глухой зоны.
В те места, к той самой последней деревне, и мчались в спешке бойцы двух штурмгрупп на синих фургончиках. Группу Дмитрия Житникова сформировали относительно недавно – после событий в Загорске из бойцов ВДВ. Группа его уже, за почти полгода, научилась отлично бороться с тварями. Самые слабые сгинули ещё на первых выездах. Остались крепыши, которые прослужат долго. Людей Житникова можно было называть ветеранами – чего уж мелочиться.
Странное дело, подумал Олег, ведь раньше он считал себя салагой. А теперь оборачивался назад. И бойцы, отслужившие в рядах Организации меньше, чем полгода казались ему ни на что не способными школьниками.
Слава Богу, Нойманн назначил Олега главным в этой операции. А Дмитрий не гнул пальцев, слушался…
-- Хреново, что не Герман, -- сказал Данилыч. – С ним мы уже слаженные…