- Я не об этом говорю. После укуса создается связь более тесная, чем, если бы мы были просто сексуальными партнерами.
Она нахмурилась. Сексуальные партнеры, как цинично это звучит.
- Поняла.
Он просто хотел исполнить её просьбу: помочь потерять девственность. Ни больше, ни меньше.
- Нет. - Зейн стянул рубашку и бросил ее на пол. Затем вытянул правую руку, обнажив внутреннюю часть предплечья. Пальцем другой руки он указал на татуировку, которая портила кожу. Портия перевела на его руку взгляд, и ее сердце остановилось. Там, на его коже, были набиты шесть цифр. Меньше секунды ушло у Портии, чтобы понять их значение - она читала где-то про это или проходила на каком-то курсе, а, может, из каких-нибудь многочисленных документальных фильмов - в любом случае, она поняла, что Зейн выжил в нацистском концентрационном лагере. - Вот кто я такой, Портия. Я делал ужасные вещи, чтобы выжить. Тебе не нужна моя кровь, поверь. Я животное. - Ошеломленная его ненавистью к себе, Портия затаила дыхание. - Я грязный еврей, Портия. Ты именно этого хочешь?
Он ненавидел свое еврейское происхождение? Она покачала головой, не в состоянии понять, как Зейн мог испытывать к себе такие чувства. Когда он отстранился и закрыл глаза, Портия осознала, что Зейн неправильно понял ее реакцию и принял это за ответ.
- Нет! - вскрикнула она и потянулась к его руке, притягивая к себе. - Кто бы это ни сказал, он ошибается.
Как долго они повторяли ему эти слова, что он сам в них поверил? Что они сделали с ним, заставив думать, что он грязный из-за своего наследия? Но Зейн уже снова закрылся, его улыбка исчезла с лица, и вместо нее появилась маска безразличия.
- Я хочу тебя.
Он покачал головой.
- Мне не нужна твоя жалость или политкорректность.
- Это не так.
Черт возьми, почему он такой упрямый?
Не обращая внимания на наготу, Портия подвинулась к краю кровати и повернула голову к его предплечью. Затем взяла его руку и поднесла к губам, а потом поцеловала первую цифру.
- Портия остановись...
Он замолчал, когда Портия поцеловала вторую, третью. К четвертой Зейн тихо стонал и, когда она поцеловала пятую, а затем и последнюю, шестую, поднял вторую руку и пропустил волосы Портии сквозь свои пальцы.
- Для меня ты прекрасен, благороден и силен. Ты первый человек, которого я хочу укусить. Но если ты не хочешь, чтобы я...
Портия не договорила, позволяя Зейну принять решение.
- Ты никого и никогда не кусала?
- Я выросла на крови из бутылок.
Новость, казалось, его удивила. Портия заметила, как эмоции в глазах менялись, словно Зейн сражался с невидимым врагом. Прошло несколько напряженных мгновений, прежде чем Зейн внезапно обнял ее и уткнулся лицом в волосы.
- Когда мы займемся любовью, когда я буду рвать твою девственную плеву, я хочу чтобы ты вонзила в меня клыки и брала столько крови, сколько захочешь.
- А что если я не смогу остановиться?
Учитывая то, как пахла его кровь, Портия не была уверена, что сможет вовремя остановиться.
- Это будет сладкая смерть.
Она отстранилась и посмотрела на него, но увидела, как Зейн улыбается.
- Как ты можешь шутить так?
- А кто сказал, что я шучу?
- Знаешь, у тебя очень отвратительное чувство юмора?
Потому что это должно быть шуткой.
- Во мне много еще всего отвратительного. И ради твоего блага, я надеюсь, ты никогда не увидишь эти стороны.
Прежде чем она успела ответить, Зейн накрыл ее рот своим, заглушая любой протест.
Глава 23
Зейн углубил поцелуй и в то же самое время начал стягивать джинсы. Благодаря помощи Портии, через несколько мгновений Зейн был абсолютно нагим. Наконец, он прижал Портию к матрасу и накрыл своим телом. Несмотря на то, что история твердила миру о зверствах, совершенных нацистами, и что евреи не единственные, кого они уничтожали, Зейн никогда не мог переступить через слова, которые они использовали, чтобы сломить его: грязный еврей. Глубоко укоренившаяся вера в то, что он заслуживает быть паразитом, в которого его превратили в Бухенвальде, осталась, как и убеждение, что он никогда не сможет очистить себя от той жестокости, которую совершил в последующие годы.
Зейн мог бы легко скрыть татуировку от Портии на некоторое время, но что-то заставило его показать, желая увидеть реакцию. Он не ожидал от нее такой доброты. Однако когда Портия поцеловала цифры, которые когда-то идентифицировали его, как заключенного, Зейн почувствовал, что цепи вокруг его сердца ослабли. Если такой невинный человек, как Портия, мог видеть дальше метки, которая ежедневно напоминала Зейну о прошлом, тогда, возможно, все-таки была надежда. Надежда, что однажды он освободится от боли и жажды мести. Освободится для любви.
Он выбросил эту мысль из головы и снова обратил внимание на соблазнительное тело Портии. Зейн был счастливый ублюдок, раз Портия вбила себе в голову мысль, что он станет ее первым мужчиной. Он не хотел торопиться, понимая, что больше нечто подобное никогда не повторится. И тот факт, что она могла взять его кровь, пока он был внутри нее, делал всю перспективу намного слаще.
На губах у нее был вкус покорности, а руки, которые теперь свободно скользили по его обнаженному торсу, говорили на их родном языке - языке страсти и желания, жадности и любопытства.
Разорвав поцелуй, Зейн посмотрел Портии в глаза. Щеки ее пылали, дыхание участилось.
- Мы не будем торопиться, - заверил он.
К его удивлению, Портия покачала головой.
- Не хочу медленно. Не хочу, чтобы ты сдерживался.
- Но ты...
Она прижала палец к его губам, чтобы Зейн замолчал.
- Я гибрид. Ты не сломаешь меня. Прошу.
Зейн погладил ее по щеке костяшками пальцев.
- Чего тогда ты хочешь от меня, крошка?
- Относись ко мне, как к женщине, которой увлечен. Притворись, что не можешь контролировать желание. Не важно, что это не по-настоящему. Просто дай мне почувствовать это.
Зейн посмотрел ей в глаза.