Эту тему подытожил Сталин: «Я должен сообщить, товарищи, что ввиду поступивших неопровержимых данных, касающихся членов ЦК Кодацкого и Чудова и кандидата в члены ЦК Павлуновского, причастных к преступным действиям заговорщиков, их пришлось арестовать. Соответствующие показания Комарова имеются, они будут розданы вам. Придется этих бывших членов ЦК и одного кандидата в члены ЦК вывести из ЦК.
Голоса с мест: Правильно.
Андреев (председательствующий на заседании): Есть предложение принять это предложение т. Сталина. Кто за то, чтобы одобрить это предложение? Кто против? Нет. Принято, и порядок дня пленума исчерпан. Объявляю заседание пленума ЦК закрытым».
Весь этот текст зачеркнут в протоколе жирной чертой, а на странице от руки приписано: «Это сообщение сделано т. Сталиным в конце июньского (29 VI 1937 года) Пленума ЦК ВКП(б). Вычеркнуто т. Сталиным, т. к. не должно было войти в стенограмму».[10] То есть стенограмма пленума была, но в тексте постановления пленума, разосланном на места, не говорилось об исключении трех названных Сталиным лиц: Кодацкого, Чудова, Павлуновского, к которым была прибавлена фамилия кандидата в члены ЦК Струппе.
В постановлении пленума говорилось: «За измену партии и Родине и активную контрреволюционную деятельность исключить:
— из состава членов ЦК ВКП(б) и из партии: Антипова, Балицкого, Жукова, Кнорина, Лаврентьева, Лобова, Разумова, Румянцева, Шеболдаева;
— из состава кандидатов: Благонравова, Вегнера, Колмановича, Комарова, Кубяка, Михайлова В., Полонского, Попова П.П., Уншлихта;
— из состава Центрального ревизионного комитета и из партии: Крутова. Передать дело о перечисленных выше лицах в Наркомвнудел».[11] Это были не первые чистки номенклатуры. Еще на февральско-мартовском пленуме ЦК председатель В.М. Молотов сообщил, что с 1936 года по 1 марта 1937 года за экономические, хозяйственные и должностные преступления (приписки, финансовые махинации, хищения, взятки, аварии, пожары и т. д.) к ответственности было привлечено свыше двух с лишним тысяч чиновников. В том числе:
В центральном и местном аппарате наркоматов: тяжелой и оборонной промышленности — 585 человек, в НКПС — 137, внутренней торговли — 82, здравоохранения — 64; в Наркомлесе — 64, местной промышленности — 60, связи — 54. В наркоматах: финансов — 35, Наркомхозе — 38, водного транспорта — 88, совхозов — 35. В Главморпути — 5, внешней торговли — 4, Наркомсобезе — 2. В Академии наук и вузах арестовали 77 человек, редакциях и издательствах — 68, в суде и прокуратуре — 17, в советском аппарате — 65. И то, что эти преступления, наносящие вред государству, назывались контрреволюционными, определялось лишь терминологией Уголовного кодекса.
Одной из особенностей Большой чистки стало то, что уже после декабрьского пленума ЦК (1936 год) НКВД усилил меры для пресечения экономических преступлений, в первую очередь связанных с хищением, разбазариванием финансовых средств и должностными преступлениями на предприятиях, в наркоматах и учреждениях. Одновременно после февральско-мартовского пленума 1937 года органы госбезопасности взяли под особый контроль и расследование катастроф на железнодорожном транспорте, аварий и взрывов на предприятиях и шахтах, пожаров, порчу государственного и колхозного имущества и продукции.
В соответствии со сложившейся лексической практикой на бытовом уровне такие преступления характеризовались как «вредительство», подразумевающее «тайно проводимый саботаж». Так, статья 58–14 гласила: «Контрреволюционный саботаж, то есть сознательное неисполнение кем-либо определенных обязанностей или умышленное небрежное их исполнение со специальной целью ослабления власти правительства и деятельности государственного аппарата» и «при особо отягчающих обстоятельствах» предусматривала высшую меру социальной защиты.
В целом к этому времени члены ЦК утвердили исключение из своего состава 31 человека. И одним из исключенных из кандидатов в члены ЦК был бывший председатель СНК Белоруссии Голодед. Арестованный НКВД 24 мая, он находился под следствием в самой республике. 25 мая арестовали наркома земледелия БССР поляка Казимира Бенека. Основным обвинением являлся развал в народном хозяйстве БССР, который органы госбезопасности расценили как вредительские.