По мнению Мура и Бингхэма (посол США в Англии. — Прим. 7-го отдела), только в случае острого положения Англия пойдет на помощь фашистским государствам. Япония выступит против Китая в случае замены кабинета чисто военным правительством, на что армияимеет большие шансы, так как микадо на стороне Араки. Сообщения из Японии и Китая говорят о сближении Нанкина с СССР, однако договора еще нет. Возможно, что Япония выступит раньше заключения такого договора. Рузвельт прервал Мура замечанием: «В этом случае, конечно, наша обязанность будет, безусловно, сохранить нейтралитет, как ни велики наши симпатии к Китаю».[20]
Конечно, отправляя это сообщение в свой архив, Сталин сделал соответствующие выводы; но, чтобы попытаться понять хотя бы направление логики его последовавших действий, следует напомнить известный факт. Главной причиной, по которой накануне войны Англия усиленно поддерживала политику гитлеровского рейха, был Антикоминтерновский пакт. Подписав его 25 ноября 1936 года, Германия и Япония обязались вести совместную борьбу против международного коммунизма. Но для самих участников соглашения особое значение имел второй пункт, который давал им право вмешиваться в дела третьих стран.
Образование «оси» Берлин — Токио носило не столько союзническую, сколько пропагандистскую значимость. Декларируя своей целью борьбу с коммунизмом, пакт должен был скрыть подлинные намерения Германии и Японии в борьбе за мировое господство, но планы по милитаризации страны Гитлер не намеревался скрывать. Наоборот, он заявил о них еще 14 ноября, когда Германия вручила всем державам, представленным в речных комиссиях, ноту, в которой сообщала, что она больше не намерена соблюдать режим, установленный Версальским договором.
О том, что Германия снимает свою подпись под договором, в котором на нее возлагается ответственность за развязывание Первой мировой войны, публично канцлер сообщил 30 января 1937 года. Выступая в рейхстаге, он заявил, что «отныне железные дороги Германии и Рейхсбанк находятся под полным и безусловным контролем правительства». В это же время Германия известила мир и о признании прояпонского режима в Маньчжурии, что для Советского Союза означало усиление угрозы экспансии со стороны Японии на Дальнем Востоке.
И все-таки главные интересы Берлина были сосредоточены в Европе. Здесь немецкая дипломатия никогда не выпускала из своего поля зрения и Польшу, которая сама заигрывала с Германией. Курс официальной Варшавы на сотрудничество с нацистами проложил еще Юзеф Пилсудский, а продолжил его министр иностранных дел Юзеф Бек. Уже в 1935 году Варшаву посетил Герман Геринг. Второй его визит, прикрытый выездом на охоту в Беловежскую пущу, состоялся в январе 1937 года. А 16 февраля в ходе беседы с генеральным инспектором польских Вооруженных сил маршалом Эдвардом Рыдз-Смиглы Геринг заявил: «Канцлер Гитлер поручил мне самым категорическим образом подчеркнуть, что он теперь в большей, чем когда бы то ни было, степени является сторонником политики сближения с Польшей и будет ее продолжать».
При этом Геринг отметил, что «Гитлер однозначно придерживается тезиса о том, что всякий контакт с коммунизмом, а тем самым и с СССР, исключается… Необходимо всегда помнить, что существует большая опасность, угрожающая с Востока, со стороны России, не только Польше, но и Германии. Эту опасность представляет не только большевизм, но и Россия как таковая независимо от того, существует ли в ней монархический, либеральный или другой какой-нибудь строй. В этом отношении интересы Польши и Германии всецело совпадают».
Подтверждая эту мысль, Рыдз-Смиглы, в свою очередь, подчеркнул, что «в случае конфликта Польша не намерена становиться на сторону СССР». Однако поляки не хотели оставаться лишь сторонними наблюдателями событий. Их по-прежнему волновала «вековая» мечта о землях на Востоке, и рассекреченные документы свидетельствуют, что в польском Генштабе даже было создано «специальное подразделение по работе с национальными меньшинствами на территории СССР».
И поскольку казалось, что интересы Варшавы и Берлина практически совпадали, то полковник Бек закрепил их заключением с Германией договора «о моральном ненападении». Так расчетливая Польша «легла» под Гитлера, как продажная девка, и теперь вся германо-польская пресса начала «войну перьев» против СССР. С этого времени по лекалам германской дипломатии кроилась и польская политика в отношении Чехословакии и Лиги Наций.
Почти сразу к активным дипломатическим маневрам немцев подключились и итальянцы. В начале 1937 года министр иностранных дел Италии Чиано провел переговоры в Белграде, а 25 марта был подписан «договор о дружбе» между Италией и Югославией, который немецкая печать встретила с шумным одобрением. «Братский» хоровод 1937 года, в центре которого невольно оказалась Чехословакия, расширился, когда ревностный поклонник Германии и Италии югославский премьер Стоянович заключил еще один пакт — о дружбе между Югославией и Болгарией.