О неполном результате анализа телеграфировал 8 июля и первый секретарь Горьковского обкома Ю.М. Каганович: «Учтено по городу Горькому и десяти основным районам области кулаков первой категории 1000, второй категории — 650, уголовников первой категории 675, второй категории — 435. Кроме этого, по основным промпредприяткям области учтено кулаков, бежавших с мест постоянного жительства и скрывшихся от выселения, — 3820, из которых по степени антисоветской активности определяем первой категории — 620, второй категории — 3200. Работу по учету по остальным сельским и кустарно-промысловым районам продолжаем».[34]
Просьбы о применении репрессий наряду с кулаками и уголовниками в отношении других групп населения, проявлявших враждебность к советской власти и поэтому представлявших социальную опасность или враждебность, имели около 30 % телеграмм. Прежде всего, такая особенность проявилась в национальных республиках. Так в шифртелеграмме первого секретаря ЦК КП(б) Узбекистана Акмаля Икрамова от 8 июля отмечалось: «Кулаков, подлежащих расстрелу, 981 человек, уголовников 267. Подлежащих высылке кулаков 2625, уголовников 1189… Категория подлежащих расстрелу увеличится… У нас имеются городские крупные баи, торговцы-националисты, крупные духовники, активные враждебные элементы, которых учтено 169…
Кроме этого учтено русских духовников 13, белых офицеров 44, басмаческих руководителей 9, крупных эмирских чиновников и жандармов 6, которые по характеру материала также подлежат расстрелу. Всего подлежит расстрелу 1483. Имеется подлежащих высылке мус- духовников 63, русских духовников 26, белых офицеров 20, басмаческих руководителей 23, эмирских чиновников 6».[35]
Но даже к 9 июля секретари партийных организаций до конца не разобрались с репрессивной статистикой. В шифровке первого секретаря ЦК Азово-Черноморского края Е.Г. Евдокимова указывалось; «Произведенным учетом в крае числится кулацко-белогвардейского элемента 11635 и уголовного — 1971 (данные предварительные). Несомненно, дальнейшая работа по учету даст большие цифры. Подлежит рассмотрению кулацко-белогвардейского элемента по первой категории 5721 и по второй категории 5914, уголовного элемента по первой категории — 923 и по второй категории — 1048. Сведения по группе уголовного элемента сугубо предварительные».
Свою просьбу о лимитах Евдокимов аргументировал примерами: «В ходе уборки урожая зафиксированы в разных местах края факты поджога и пожара хлеба (Прим.: Ахтарский, Армавирский, Камышеватский, Марьинский, Роговский, Черлеерковский районы). Факты вредительского вывода комбайнов из строя (Усть-Лабинский район, Воронежская МТС — умышленно брошены в барабан комбайна вилы; Тимашевский район, Медведевская МТС — в хлебе, подаваемом комбайну, нашли железный прут, обмотанный соломой; Семикаракорский район, Золотаревская МТС — в шнеке одного комбайна нашли молот, в шнеке другого комбайна напильник; Выселковский район, Березанская МТС — в комбайне нашли железный прут и т. д.). По всем этим фактам ведется строжайшее расследование органами НКВД, часть этих дел считаю необходимым в целях решительного пресечения диверсионно-шпионской вылазки на уборке хлеба рассмотреть во внесудебном порядке, другую часть через суд с применением расстрела. Об этом прошу дать указание по судебно-прокурорской линии».[36]
9 июля отправил свою информацию из Минска и секретарь ЦК КП(б) Белоруссии В.Ф. Шарангович: «Нами учтено ранее высланных и возвратившихся кулаков и уголовников в Белоруссии 12800 человек. Из этого количества предлагаем расстрелять 3 тыс. как наиболее враждебных и ведущих активную контрреволюционную работу, и выслать из пределов Белоруссии 9800 менее активных, но враждебных элементов. В состав тройки предлагаем: НКВД Белоруссии Бермана Б.Д., второго секретаря ЦК КП(б) Белоруссии Денискевича Н.М., начальника милиции Белоруссии Шийрона».[37]
Из приведенных документов видно, что ни Политбюро, ни даже руководство НКВД не оказывали абсолютно никакого давления на руководителей регионов для завышения количества репрессируемых. Предложения о масштабах планируемой чистки, как и о составе охватываемых категорий населения, исходили непосредственно с мест, но иначе вопрос не мог и стоять, Москва не знала состояния криминальной обстановки в регионах.