И то, что в процессе осуществленной накануне войны чистки произошли извращения ее целей, не зависело от Сталина. Еще Маркс писал: «Бюрократия есть круг, из которого никто не может выскочить. Ее иерархия есть иерархия знания. Верхи полагаются на низшие круги во всем, что касается знания частностей; низшие же круги доверяют верхам во всем, что касается понимания всеобщего, и, таким образом, они взаимно вводят друг друга в заблуждение». Это наблюдение Маркса в полной мере применимо и к советской бюрократии, которую называют «номенклатурой».
Впрочем, функционально номенклатура 30-х годов ничем не отличалась от любой другой бюрократии. И хотя многие репрессированные чиновники, примкнувшие к большевистской партии после революции, имели партийные билеты, преимущественно они были выходцами из среднего класса, говоря иначе, из мелкой буржуазии и поэтому несли в себе мелкобуржуазное паразитическое сознание. Эта мелкобуржуазная ограниченность и обусловила то, что люди, оппонировавшие Сталину, не были большевиками, как сегодня утверждают интерпретаторы истории. Прежде всего, они принадлежали к клану бюрократов, разделявших взгляды правых и троцкистов.
Но тот же Маркс указывал, что бюрократия подменяет реально поставленные перед ней государственные цели своими собственными, бюрократическим целями: «Так как бюрократия делает свои «формальные» цели своим содержанием, то она повсюду вступает в конфликт с «реальными» целями. Она вынуждена поэтому выдавать формальное за содержание… Что касается отдельного бюрократа, то государственная цель превращается в его личную цель, в погоню зачинами, в делание карьеры».[2]
О таких чиновниках писал Маяковский: «Ходят, гордо выпятив груди, в ручках все — в значках нагрудных. Мы их всех, конечно, скрутим, но всех скрутить ужасно трудно». Действительно это так. И, как отмечает А. Н. Тарасов: «Единственным серьезным механизмом улучшения функционирования бюрократии является репрессия. По отношению к государственной бюрократии благотворную роль экзекутора может выполнять монарх (поскольку монарх — это не первый чиновник вроде президента, он не назначен и корпоративной бюрократической моралью не связан). Применительно к советской номенклатуре роль монарха играл Сталин…».
Примечательно, что если доклад Сталина на февральско-мартовском пленуме ЦК 1937 года был озаглавлен «О недостатках в партийной работе…», то горбачевский доклад на пленуме 27 января 1987 года назывался «О перестройке и кадровой политике партии». Однако Горбачев, затеявший реформы 80–90-х, государственную цель превратил именно «в его личную цель, в погоню за чинами, в делание карьеры». Поэтому вся «политика» Горбачева не имела какой-то четкой программы. Она строилась исключительно на демагогии и импровизации. Впрочем, одна из идей — если не сказать, одна извилина, которая в его мозгах все же была, — основывалась на бухаринском призыве к кулакам «Обогащайтесь!». То была идея о «кооперации», связанная с услышанными еще в детстве рассказами «о хорошем нэпе». Эта идефикс имела связь с родословной «реформатора».
Дело в том, что дед Горбачева (по линии отца), имея частное хозяйство, в период нэпа занимался торговлей, и, видимо, небезуспешно. Поэтому даже в годы коллективизации он не вступил в колхоз, а остался единоличником. В 2005 году Горбачев так рассказывал свою родословную корреспонденту «Ставропольской правды» Ефиму Куцу: «Самое удивительное, что один дед у меня — по линии матери, вернувшись с Первой мировой войны с зарядом ереси, которую с фронта приносили солдаты, был создателем коммун, колхозов. Коммунист. Второй дед был другим… И тут один дед стал строителем колхоза… Другой дед — Андрей — в колхоз не пошел. Единоличником остался. Отец мой, сын деда Андрея, стал на его сторону».[3]
От раскулачивания семью спасло то, что отец матери Горбачева, являвшийся председателем колхоза, сам руководил раскулачиванием и поэтому своего родственника не выслал. Но в 1934 году деда-единоличника все же отправили «на лесоповал» в Иркутскую область, по словам самого Горбачева, за невыполнение плана «по посеву площадей, который устанавливается государством для единоличников». Скорее всего, причиной стала неуплата налога, и поэтому его освободили досрочно.
Тем временем Пантелей Гопалко — дед Горбачева по линии матери — сумел дослужиться до поста руководителя районного земельного отдела — места не только хлебного, но и престижного. Однако в 1937 году он тоже «оказался в тисках» НКВД. В программе В. Познера Горбачев утверждал, будто бы его деда арестовали «за троцкизм». Но еще в 2005 году в интервью корреспонденту «Ставропольской правды» он проговорился, сообщив, что его дед «как руководитель хозяйства был привлечен к уголовной ответственности по распространенной тогда статье «о трех колосках».[4]