* * *
Ничего не будет за порогом —
только озарённая дорога,
ввечеру омытая дождём,
да закат холодный и далёкий…
И всё смотришь напоследок с койки
ты в дверной незыблемый проём.
И полынь ползёт к твоей постели,
пахнет пылью и овражной прелью,
и цветёт багульник в полумгле…
В тишине распахнутой и волглой
ты и сам становишься дорогой
с дождевой водою в колее.
* * *
Квёлый воздух моего захолустья,
беглый почерк над деревьями дыма.
Вот и дней зимы — многогрустье,
вот и сны мои дождливые — мимо.
Пахнет хлебом и горелой щетиной —
верно, борова палят по соседству,
чтобы в праздник пожевать свеженины.
Всё знакомо… Как обычно… Как в детстве.
И подумаешь: открытия, бойня
революций, крах великих империй —
чтоб я снежной колеёю сегодня
пёр дрова колоть к бабе Вере.
Потеплело… В небе чуть запотевшем
рек вороньих шелестенье и бремя.
И качнулось тихим снегом пошедшим
вертикальное, Господнее время.
* * *
И только нежность проскользнёт сюда,
где в козьей лунке знобкая вода
вдруг вспыхнула под облаком закатным,
где верещит отчаянно сверчок,
и змейкой вьётся тёмный холодок
лишь в пальцах листик помусолишь мятный.
И ты стоишь, оставив за спиной
всю жизнь свою, весь бедный опыт свой,
и будит поля голого безбрежность
не смутный страх, не долгую тоску —
к багряной лунке, к мятному листку
последнюю пронзительную нежность.
* * *
Где портной,
где сапожник весёлый?
Стёрлось злато с крыльца, королевич.
Пахнет жизнь огуречным рассолом,
словно пальцы мадам Собакевич.
И приснятся — лачуги, задворки,
где зовут нас с дощатых крылечек
наши души, как жёны-растрёпки,
в беспросветный и ветреный вечер.
* * *
Замиранье.
Тайна.
Субботний вечер.
В пустотелой тыкве горит свеча,
освещая сына лицо и плечи.
А потом он улицей мчит, рыча,
с головою тыквенной невесёлой —
треугольный взгляд, золотой ощер…
В темноте прозрачной,
живой,
сверчковой
он кота стращает, что к ночи сер,
да детей соседских…
Их визг и радость,
убеганье в стрёкот, в бурьянный прах,
убыванье лета,
и страх, и сладость,
голова, мерцающая в руках.
* * *
В лицо дохнут травою сохлой
дворы окраины…
Скользить
за злой иглой чертополоха
начнёт растрёпанная нить
моей души,
уже без страха
сшивая крепко дальний лес,
кривого пугала рубаху
и свет восторженный небес.
г. Единцы, Молдова