Он уставился на нее.
– Вы слишком насилуете себя, Оливия.
– Не меняйте тему разговора, – сказала она. – Всего один день в неделю, ладно?
Он улыбнулся.
– Только если вы позвоните Полу и попытаетесь встретиться с ним в эти выходные.
«Пол считает, что сделал ошибку, оставив ее».
Из Рио-Бич Оливия поехала в маленький магазинчик около студии Энни, где купила кроватку, на которую положила глаз уже несколько недель назад.
Продавец помог ей погрузить коробку в багажник «вольво», и она отправилась домой с давно забытым чувством надежды, уверенностью, что все будет хорошо, и начинающейся болью от жестоких солнечных ожогов.
Она затащила коробку в дом, проволокла ее через коридор к маленькой комнате, которую она собиралась сделать детской. Там она поставила ее у стены и сказала себе: «стоп». Она не будет распаковывать и собирать кроватку. Нет, она не будет этого делать, не будет искушать судьбу излишним оптимизмом.
Вечером она позвонит Полу и попросит его о встрече, чтобы поговорить. Направляясь к почтовому ящику, она мысленно репетировала этот телефонный звонок. В ящике она нашла записку, нацарапанную на обратной стороне использованного конверта.
«Заезжал по дороге в Вашингтон, – писал Пол. – Я туда примерно на неделю – работать над статьей о бурении нефтяных скважин в Аутер-Бенкс. Позвоню тебе, когда вернусь».
Оливия разглядывала конверт: знакомый почерк. Она перевернула его и заглянула внутрь, затем смяла, сжав его в кулаке. Ей хотелось кинуться вслед за ним, позвонить в гостиницу и крикнуть в трубку: «Разве ты не сказал Алеку О'Нейлу, что совершил ошибку?»
Но она знала, что не станет делать ничего подобного. Вместо этого она вернулась в кухню и замочила несколько пакетиков с чаем, чтобы обработать ожоги. А затем позвонила Алеку и сказала, что с радостью поедет с ним в Норфолк в субботу.
ГЛАВА 26
В среду был день рождения Джонатана Крамера, и Оливия согласилась заменить его вечером в надежде, что это поможет ей отключиться от мыслей о предстоящей пункции, назначенной на следующее утро. Около шести Алек завез голубую папку, полную информации о маяке, которую ей следует изучить для субботнего интервью на радио. Когда он через стойку регистратуры вручил ей папку, приемная была переполнена, и у них совсем не было возможности поговорить.
– До какого времени вы будете здесь? – спросил он.
– До полуночи. – По его взгляду она поняла, что он тоже разочарован: сегодня вечером они не смогут поговорить даже по телефону.
Около одиннадцати несколько подростков втащили в отделение скорой помощи своего приятеля. Оливия услышала его раньше, чем увидела.
– Черт! Проклятый приступ! – кричал он, когда Кейти и Линн везли его в одну из операционных.
У мальчика была приятная внешность и выгоревшие светлые волосы. Оливия пошла за каталкой, на ходу задавая ему вопросы. По его словам, ему семнадцать лет. Он был на вечеринке, немного выпил, и вдруг сердце у него заколотилось так сильно, что он уже ничего больше не слышал. От мальчика пахло алкоголем, его голубые глаза застыли, в них читался испуг.
– Запускайте монитор, – сказала она Кейти, а затем мальчику. – Что ты принимал, кроме алкоголя?
– Ничего. Только пару пива.
Он явно врал. Уж слишком он возбужден, слишком взвинчен, и пульс у него просто бешеный.
– Я знаю, что принимал еще что-то. Мне нужно знать, что именно, чтобы я смогла правильно тебя лечить.
– Черт, мое сердце сейчас разорвется. Она глянула на Кейти.
– Его друзья здесь? Кейти кивнула.
– В комнате ожидания. Я спросила их, что он принимал, но они утверждают, что он только пил, а потом вдруг начал жаловаться на сердцебиение.
Оливия оставила мальчика под присмотром Кейти и пошла в приемную. Их было трое: две девочки и один мальчик. Они сидели рядом на голубой виниловой кушетке, ощетинившись, готовые к обороне. Возможно, по дороге сюда они договорились, что отвечать на те вопросы, которые им будут заданы. Однако, приближаясь к ним, Оливия ощутила их страх. Им удалось придать своим лицам непроницаемое выражение, но что можно сделать с их смертельной бледностью?
– Я – доктор Саймон. – Она придвинула стул, радуясь, что комната ожидания сейчас пуста и не представляет угрозы для этой троицы. – И мне нужна кое-какая информация о вашем друге.
Они смотрели на нее в упор. Мальчику, похоже, было около восемнадцати. Он был босиком, со светлыми длинными волосами, доходящими до плеч. Светловолосая девочка была одета в обтягивающие джинсы и светлую майку с бахромой на рукавах и пониже груди, а ее подруга – в свитер с круглым вырезом и бледно-голубую мини-юбку. Оливию так поразило, что ей хорошо видны зеленые в цветочек трусики девочки, что она не сразу обратила внимание на ее волосы. Они были очень темными и выглядели так, как будто их обрезал безжалостный палач. Оливия совершенно не сомневалась, кто именно сидит перед ней. Девочка, очевидно, пыталась избавиться от рыжих волос, доставшихся от матери, но едва ли она могла скрыть эти веснушки, ямочки на щеках и синие глаза.