Вскоре тональность сопения поменялась и меня прижали еще крепче. Потом руки, обнимающие меня, напряглись, и непонимающе пошарили по телу.
— Доброе утро, — решила я развеять сомнения.
— Да уж доброе, — хрипло пробурчал мне в ухо возлюбленный.
— Более чем. — Уверенно заверила его я. — Ты жив, относительно цел и здоров. Так что, это утро просто прекрасно.
Неор приподнялся надо мной на локте и заглянул мне в глаза.
— Я смотрю, кто-то влюбился? — Насмешливо поинтересовался он.
К утру естественная регенерация, свойственная расе, закончила начатое Левалем: он полностью зажил, хотя, подозреваю, что целительское зрение не покажет норму. Страшные шрамы пересекали его лицо в нескольких местах, но меня это не волновало. Я была буквально в шоке от себя, но я их будто не видела. Просто знала, что они есть. Он, наверное, не знает, что стало с его лицом. Ну и пусть дальше не знает.
Внутри разрасталось тепло, которое мне не было свойственно в прошлой жизни. «Наверное, это и есть воспеваемая всеми любовь.», — подумалось мне.
— Может и так. — Кокетливо ответила я.
— Что было ночью и как меня так быстро восстановили? Или прошло несколько лет и вы с мамой все уже исправили и мне остается только быть вам благодарным по гроб жизни.
— На самом деле я толком ничего и не знаю, — потупилась я. — Я только привела сюда помощь. Что ты помнишь?
— Проснулся от шороха прямо над моей головой, успел только первый удар сбить. Он был очень быстр. Быстрее ревва или человека. — Выложил свои знания Неор.
— Мы можем остаток дня, как пострадавшие проваляться в кровати. — Начала я задумчивым тоном. — А можем отправиться выяснять подробности покушения. — Закончила я уже игриво.
Неор картинно задумался и выбрал середину:
— Валяемся, пока не постучат.
И мы, собственно, претворили наш план в жизнь: успешно валялись и бесились еще часа два. Не говорили ни о чем важном пока, в очередном приступе смешливой бесни, Неор не повалил меня на спину и не навис надо мной.
— Я люблю тебя, Хелена. — Выдохнул он мне в лицо и мир вокруг меня замер.
Мне стало глубоко плевать на все напасти всех миров в любой из моих жизней, стоило этим словам прозвучать вслух. Мне казалось, что это слишком быстро, мы недостаточно знаем друг о друге и прочие подобные глупости, но они были такими мелкими и неважными.
Не знаю, что прочел Неор в моих глазах, но он начал наклоняться ко мне, медленно, не сводя с меня глаз. Я чувствовала его тело преступно близко к своему, чувствовала собственное желание прижаться к нему еще теснее, соединить наши тела и не собиралась этим своим желаниям сопротивляться. Вот нас разделяют последние миллиметры, и в дверь стучат. Стучат так громко, будто тараном для этих целей пользуются.
Неор тяжело опустил голову рядом с моей, миновав губы, уткнувшись лицом в подушку. Потом поднялся, накинул халат и пошел открывать, с лицом, показывающим вселенскую грусть.
Я повернула голову и обнаружила Чувака, мирно сопящего у кровати.
— Ну что за несправедливость, Чувак? — Пес в ответ открыл глаз и лукаво на меня глянул.
Я немедленно заподозрила животное в том, что это он метнулся за дверь, постучал и вернулся обратно досыпать, когда понял, что ситуация вышла из под контроля.
Не успела я додумать эту версию, как в комнату вошел озадаченный Неор, следом за ним слуга, который мелко семенил и с ужасом в глазах смотрел на своего повелителя. Неор прошел в ванную комнату, где, наверное, еще остались следы его крови, смытые с меня вчера. От туда он вернулся еще более озадаченный и задумчиво посмотрел на меня.
— Как ты так ловко врешь, глядя прямо в глаза? — Задумчиво спросил он.
Я поняла, что он имеет в виду не сразу, а когда поняла, почувствовала себя обманутой. Минуту назад он доверял мне как себе, а теперь что? Теперь он трогал руками свои шрамы, глядя на меня как на жука, попавшего в тарелку.
— Ты идиот, Аккорид Неормент Тавор. — Выплюнула ему в лицо я, поднялась и удалилась, все так же завернутая в одеяло.
[1] Келлер — растение, листья которого используют как чай.
2.2
Пока я шлепала босыми ногами по холодному дворцовому полу, я старательно смотрела прямо перед собой и поплотнее поддерживала одеяло. Хотя я, конечно, вполне могла себе позволить повторить подвиг известной в моем мире леди Годивы, но, во-первых, у меня не было таких принципиальных вопросов, как у нее, а во-вторых, не было лошади. Вместо лошади вполне мог быть и Чувак, но все равно как-то не грело.