Честно скажу, что к прог-року и его адептам я почти равнодушен – там много пафоса, на мой взгляд. Я сам другую музыку люблю, давно болен психоделическим новоделом – диагноз хронический. Мои бесспорные фавориты – портлендская команда The Dandy Warhols, готов слушать ее круглые сутки, все их песни знаю назубок. Правда, не уверен, слышал ли о них сам господин Эмерсон, но в том, что моим любимчикам, вне всяких сомнений, известно имя лучшего клавишника всех времен и народов, не сомневаюсь нисколько. Я же и подавно знаю, какую роль сыграл прославленный музыкант в истории рока, и для того чтобы о нем правдиво написать, то есть объективно, не брюзжа и ехидничая насчет возраста и прочего, надо лишь помнить о том, какой шум в свое время наделало знаменитое британское трио – они оказались настоящими рок-революционерами, единственными в своем роде, полностью изменившими представление о современной рок-музыке. Стоило мне только вообразить на миг, какое впечатление их неповторимые творения могли произвести на молодого слушателя три с половиной десятка лет назад, и все сразу встало на свои места – я понял, в каком ключе надо писать.
Подошло время ответственного задания, днем я забежал в редакцию забрать проходку на концерт. Долгов сообщил, что никаких встреч прессы с Эмерсоном не предполагается, он, якобы, в данном туре интервью не дает, и попутно рассказал пару занятных баек про маэстро. До концерта оставалась еще куча времени. Тачку я оставил припаркованной у дома, рассчитывая немного расслабиться пивом, что иногда себе позволяю. (Да, могу выпить немного вина или пива, а вот крепкие напитки не переношу, после того как меня однажды дружки-журналисты напоили коньяком, я тогда чуть дуба не врезал, так мне плохо было.) Опускаться в метро в солнечный денек не хотелось, и я махнул пешком через мост – до Дворца культуры имени Ленсовета было не так далеко, да и по дороге было о чем поразмышлять. Прошлой ночью дочитал «Степного волка» – читал медленно, смакуя каждую строчку, перемежая удовольствие с зубрежкой латинского букваря, и, честно скажу, роман стал отдушиной, а финал полностью отражал мое состояние: «Я чувствовал себя опустошенным и готовым проспать хоть целый год». Но вместо того чтобы завалиться спать, я вновь раскрыл книгу и принялся перечитывать начало, «предисловие издателя», написанным, понятное дело, самим автором. И вот в самом конце предисловия я натыкаюсь на такой замечательный пассаж – и как это только я его проглядел по первости?! – «Настоящим страданием, адом человеческая жизнь становится только там, где пересекаются две эпохи, две культуры и две религии. Если бы человеку античности пришлось жить в средневековье, он бы, бедняга, в нем задохнулся, как задохнулся бы дикарь в нашей цивилизации». Вот эти самые слова про столкновение двух эпох меня, по правде говоря, просто ошеломили, и какое счастье, подумалось мне тогда, что я собрался прыгнуть не в другую эпоху, а… подумаешь, через какие-то 16 лет! Что они вообще значат для вечности – всего лишь миг!
Когда я, погруженный в философские размышления о бесконечности бытия, наконец подошел к ДК Ленсовета, до начала концерта оказалось «палкой не добросить». Главный вход был закрыт, и я сунулся на служебный, моя проходка мне давала такое право – дай, думаю, загляну в закулисное кафе, может, увижу что интересное, да мне и нравилось там бывать. За столиками никого не было, только у стойки буфета толпился кое-какой народец. Я пристроился за импозантным дядечкой в черных кожаных штанах и черной шелковой рубахе навыпуск (по виду – великовозрастный хиппи с явно крашеными волосами). И я подумал: наверняка вечером в зале увижу немало подобной публики, ведь предстоящий концерт вызвал нешуточный интерес у любителей прог-рока, я даже узнал из сети, что страждущие хотят добраться сюда аж из Украины и Белоруссии.
Буфетчица обслуживала расторопно и вот уже стала принимать заказ от хиппаря (на деле оказавшегося всамделишным «фирмачом», как назвал бы его мой покойный батюшка). И тут она испытала небольшое языковое затруднение: поняла, что ему, как настоящему англичанину, требуется черный чай с молоком, но споткнулась над значением незнакомого, мягко звучащего слова.
– Трудности перевода? – улыбнулся я буфетчице, мгновенно придя на помощь. – Ему мед нужен. – И когда длинноволосый повернулся на мой голос, ослепив бриллиантовой сережкой в мочке левого уха, я его сразу признал – это был Кит Эмерсон собственной персоной! ……!!! (Прошу прощения.)