Я с трудом подавила желание заткнуть уши. С каким наслаждением я бы выставила сейчас Мериду из шатра! От ее слов вверх по пищеводу поднималась едкая желчь. Вот только советница была единственным человеком, знающим мою тайну. Я зависела от нее. Нуждалась в ее помощи и поддержке. Сложно притворяться прежней эйхарри Сумеречных земель, когда твоя память — пустой белый лист.
— Ты предлагаешь мне выбрать понравившегося пленника и изнасиловать его? — Меня передернуло.
— Воспользоваться своим правом.
— Изнасиловать. — В висках болезненно застучало. Тошнота усилилась.
Мерида закатила глаза.
— Просто выползи наконец из своей норы, пока твои воины не решили, что ты тут превратилась в мумию. Ничего сложного от тебя не требуется. Уведи любого из пленников в шатер, а там уже поступай с ним, как считаешь нужным. Хочешь — трахай, хочешь — в одеяло заверни и сказку на ночь прочитай. Твое дело.
Договорив, она откинула тканевый полог шатра, и цветочный аромат, принесенный ветром, снова защекотал ноздри.
— Идешь? — обернулась подруга уже за порогом.
С тяжелым сердцем я последовала за ней наружу.
* * *
Их было пятеро. Пятеро обнаженных до пояса, стоящих на коленях мужчин. Несчастных выстроили в ряд в трех метрах от входа в мою палатку. С них сняли доспехи, сорвали нижние рубахи, руки завели за спину и заковали в кандалы. Толстая цепь тянулась от массивных железных браслетов к широкому ошейнику на горле.
— Слава эйхарри! — раздалось со всех сторон, стоило покинуть спасительную тень шатра и выйти на свет лагерных костров.
— Слава эйхарри, — шепнула рядом Мерида, моя советница.
В ту же секунду меня оглушил бой ритуальных барабанов, которыми воины приветствовали свою госпожу, решившую покончить с затворничеством.
Под этот бой я шагнула вперед, к полуголым, закованным в цепи пленникам. Их волосы, пыльные и растрепанные, закрывали лица. Мышцы живота и рук были напряжены, колени врезались в землю, широко раздвинутые: эта поза помогала мужчинам удерживать равновесие.
Из этих поверженных воинов мне предлагали выбрать игрушку для постельных забав. Эльфов раздели, но никто не стер с их совершенных тел разводы грязи, никто не позаботился о том, чтобы привести добычу в надлежащий вид. То, что я видела перед собой, будило во мне жалость, а не вожделение.
Некоторые из мужчин были ранены. Плотные кожаные штаны — единственное, что им позволили оставить на себе из одежды, — пропитались кровью. Кровь сочилась из порезов, нанесенных мечом противника. У кого-то кожа почернела от магических ожогов и покрылась волдырями.
К счастью, жизни эльфов ничто не угрожало: ускоренная регенерация уже начала справляться с повреждениями.
— Ты должна выбрать одного. — За треском костров и стуком барабанов шепот Мериды был едва слышен.
Я не хотела выбирать. Шатер был моим убежищем, моим личным пространством, куда я не желала впускать посторонних. Там я пряталась от реальности, от необходимости играть навязанную роль.
Тошнота подступила к горлу при мысли о том, что придется остаться наедине с мужчиной. И не просто с мужчиной, а с незнакомцем, который меня ненавидит и, не задумываясь, вонзит мне нож в спину, лишь только представится подходящий случай. Впустить в свой островок безопасности чужака — благодарю, но нет.
Однако люди вокруг, воины эйхарри, смотрели на меня с жадным вниманием. Каждый из них ждал, что я буду делать, и острым мечом надо мной висел страх совершить ошибку — повести себя не так, как полагается могущественной правительнице Сумеречных земель.
Под прицелом этих пристальных взглядов я вдруг почувствовала себя самозванкой и отчетливо поняла: права Мерида — нельзя показывать свою слабость. Никто не должен догадаться о том, что великая Иданн Окайро размякла, лишившись памяти. Стоит врагам узнать, что в твоих доспехах возникла брешь, и тотчас найдется желающий нанести удар в уязвимое место.
Что это значит? А то, что мое поведение не должно вызывать подозрений. Если прежняя эйхарри не упускала случая позабавиться с законной добычей, то и я обязана притвориться хотя бы немного заинтересованной пленниками.
Давай, Иданн Окайро, надень маску, переступи через себя и сыграй свою роль как следует.
Поджав губы, я шагнула вперед и подцепила пальцем подбородок ближайшего ко мне эльфа — заставила его поднять голову. Волосы, тусклые от дорожной пыли, соскользнули с лица, и бритвой меня полоснул яростный взгляд. Где-то на дне этих голубых глаз, за злостью и ненавистью, плескалось отчаяние, страх перед тем, что должно случиться. Мужчина у моих ног явно знал, какая участь ждет попавшего в плен красивого воина. В конце концов, постельным трофеем могла стать не только женщина.